В ночь на 15 апреля в парке Сосновка неизвестные спилили шесть корейских деревянных идолов — подарок городу на 300-летие. Полиция завела уголовное дело по статье о мелком хулиганстве. Однако самая популярная неофициальная версия случившегося: деревянные столбы с иероглифами пострадали от рук неких православных активистов, выступивших против языческих символов.
Не подтвержденная ничем версия быстро распространилась в сети и спровоцировала острые дискуссии. Автор проекта «Спальные районы страны OZ» Игорь Антоновский проанализировал шумиху, поднявшуюся вокруг инцидента в Сосновке. Маньяки настоящие и мнимые, информационный шум, фанатизм и безумие медиаповестки — в колонке знатока городских окраин.
Маньяки в Сосновке были всегда. Сколько себя помню, взрослые не рекомендовали этот парк для посещения в темное время суток. Предостерегали. Я твердо знал с детства: Сосновка — место, где ночами насилуют и убивают; где частенько обнаруживают обезображенные трупы домашних животных; где сатанисты совершают свои мрачные обряды; где голые трясуны бесстыдно ходят, даже не прикрывшись своими традиционными плащами.
Вместо занимательной психиатрии в новостях появились безумные православные активисты
Именно здесь совершил свои преступления печально известный в начале 90-х монстр Игорь Иртышов, приговоренный сначала к расстрелу, а потом — к пожизненному заключению за зверские убийства детей. Его примеру следовали и менее известные маньяки, тоже выбирая для своих преступлений самый большой парк города. Последний официальный сосновский маньяк — Андрей Кийко, на счету которого два десятка убийств с изнасилованиями, был пойман в 2008 году.
Время изменилось. Вместо занимательной психиатрии в новостях появились безумные православные активисты и возмущенные их действиями активисты прочие.
Однако неделю назад что-то пошло не так. Тишина апрельской ночи была, как всегда, шершавой и томительной. Около полуночи ее прервала звенящая цикада бензопилы. Парк долгих четыре года ждал своего нового маньяка. Парк взволновался. Сейчас на землю его вновь польется кровь. Он вновь вспомнит давно забытый вкус, впитает ее, насладится ей. Он снова поможет убийце скрыться, укрыв его всей своей тьмой.
Ветер наклонил деревья, и они чутко замерли, прислушиваясь к дизельному шуму. Неужели теперь все серьезно: не забитый неудачник, душивший жертв шнурками от ботинок, не трясун-извращенец или наркоман-грабитель, а настоящий киношный зверь с увесистой ревущей бензопилой?
Нет. Раскатистый звук не оставлял сомнений: пилили деревья. Но не деревья даже, а бревна корейских идолов, которые встречали посетителей парка у его западного угла — пересечения проспектов Светлановского и Мориса Тореза.
Hеужели теперь все серьезно: не забитый неудачник, душивший жертв шнурками от ботинок, не трясун-извращенец или наркоман-грабитель, а настоящий киношный зверь с увесистой ревущей бензопилой?
Навязчивая агрессивная мораль — один из признаков, отличающий серийных убийц. Чувствуя свое превосходство над жертвой, маньяк вершит своеобразное правосудие, оправдывая свой поступок правотой своей морали. Схема, знакомая каждому по Достоевскому и подтвержденная с тех пор историей не раз. Мораль — всего лишь оправдание, иногда оправдание самых жутких вещей.
Спустя сутки после того, как неизвестные спилили корейских идолов, появилась новость: деревянные фигуры были уничтожены православными активистами. Сразу появилась ролевая модель, озвученная особо догадливыми, — боевики ИГИЛ, уничтожающие произведения искусства и древние памятники. Противникам православных активистов, которые получают дивиденды с безумия, очень понравилась эта версия.
Фото: Сергей Кик
Медиа — прекрасный элемент создания эха. Вслед за одним маньяком появляется несколько новых, после одного акта вандализма следует другой. Кроме того, прикрываясь появившимся в парке маньяком, можно под шумок уничтожить парочку конкурентов по бизнесу, используя его почерк. Прикрываясь якобы «маниакальной» моралью власти, тоже можно решить свои бизнес-проблемы.
Мораль становится прекрасным инструментом для оправдания чего угодно, особенно в обществе безумных моралистов. Искренняя мораль сегодня — это к тем реальным маньякам из 90-х, которые по-прежнему ходят голые и душат шнурком. «Право имею» — это их симптом. «Какие ко мне вопросы, я долбанутый», — будут говорить теперь раз за разом люди, запрещающие фильмы и спектакли в своих сугубо экономических интересах и сносящие неугодные объекты во имя морали.
Возможно ли поверить, что взрослые мужчины, возненавидев корейских идолов, отягощенные квазирелигиозной моралью, в ночи ставят ленты ограждений и под видом официальных работ спиливают фигуры? Можно ли поверить, что при этом единственный их мотив — духовность и борьба с язычеством? Нет. Даже учитывая зловещую репутацию Сосновки и весенние обострения.
Извращенная государственная и православная идеология давно уже стали мотивом прикрытия для совершения банальных преступлений. Но людям все равно нравится сравнивать подобные явления с разрушительными действиями ИГИЛ и видеть везде лишь фундаментальное безумие.
Прикрываясь якобы «маниакальной» моралью власти, тоже можно решить свои бизнес-проблемы
Время настоящих маньяков кончилось. Конечно, по Сосновке по-прежнему не стоит прогуливаться ночью. И, увы, новые жертвы затравленных в детстве психически больных людей будут появляться снова. Но газеты теперь не интересуются маньяками с безумным и жестоким взглядом. Куда интереснее подсовывать населению сумасшедшие законопроекты, которые никогда не будут приняты, — просто так, чтобы бомбануло.
Специально обученные депутаты и активисты работают над тем, чтобы город превращался в безумный цирк. На борьбу с этими искусственно созданными ветряными мельницами отправляются все новые дон кихоты, чувствующие себя героями. Мы искренне верим и бьемся за собственную мораль. В 2015 году мы все стали маньяками.
Слышите звуки бензопилы в Сосновском парке? Это не расчленяют человеческие тела. Скорее всего, это пилят бюджеты.
