Почему Михаил Пиотровский считает, что надо поддерживать руководство России по вопросу Крыма, в чем различие между Матвиенко и Полтавченко, из-за чего Пиотровский говорит о «безумии» части чиновников Министерства культуры и почему движение #metoo, по его мнению, признак «буржуазного лицемерия»?
«Бумага» собрала десять главных тезисов из интервью директора Эрмитажа, которое он дал Николаю Солодникову в первом выпуске ютьюб-шоу «Ещенепознер».
О Крыме
Моя позиция по Крыму: идет большая шахматная игра. И в этой игре я и все мы должны быть на стороне своих руководителей.
О передаче Исаакиевского собора РПЦ
Эта история не закончилась и не закончится, пока мы не найдем правильные рецепты. Собор должен быть музеем — по своей архитектуре, по истории строительства.
О сравнении Матвиенко и Полтавченко
Валентина Ивановна и Георгий Сергеевич очень разные, но оба они прекрасные губернаторы. Петербургу нужен и «горящий» стиль [управления] и спокойный, чтобы не сделать ничего плохого. <…>
С Валентиной Ивановной мне вообще не надо было тратить время, чтобы найти общий язык: мы очень давно знакомы. А с Георгием Сергеевичем мы, как оказалось, учились в одной школе и собирали желуди в Александровском саду примерно в одно и то же время. Но в каких-то конкретных вещах у каждого из них есть свои задачи, в том числе и политические.
О Европейском университете
По Европейскому университету у Георгия Сергеевича была своя точка зрения: дворец [Кушелева-Безбородко] необходимо передать детям. <…> Я же думаю, что он прекрасно располагался. Но теперь, я считаю, нужно жить в той новой ситуации, которая есть, и использовать ее.
О Министерстве культуры и его «безумных» чиновниках
У нас прекрасные отношения с руководством Министерства культуры и не очень простые с теми, кого я называю «сержантами». «Сержанты» — это начальники, средний и низший уровень чиновников, у которых в последнее время — абсолютное безумие и желание всё нормировать: «в стране недостаточная управляемость и слишком много бездельников».
О своем бывшем заместителе Михаиле Новикове, получившем условный срок за мошенничество на строительных контрактах Эрмитажа
Честно говоря, мы исходим из того, что все строители более или менее жулики. И не только в России. Моя позиция, выработанная годами, — нужно успеть что-то сделать до того, как убегут и обманут. И мы всегда успевали. <…> Но «Балтстрой» (подрядчик работ по реставрации Запасного дома Зимнего дворца, управляющего директора которой тоже приговорили к условному сроку — прим. «Бумаги») мы не смогли заставить провести работы до того, как у них всё стало сыпаться.
Они переоценили на бумаге тот уровень аварийности здания, который был на самом деле. И в результате затребовали туда больше бетона, увеличив смету. Закачали они столько бетона, сколько надо, а оставшиеся деньги стащили. Деньги эти в итоге возвращены.
Я считаю, что человек обманул мое доверие, но резать его ножом я не собираюсь.
О возможной прослушке в своем кабинете
Бог его знает, [есть ли в моем кабинете прослушка]. При нынешней технике можно прослушивать откуда и как угодно. Я сам проверял и вызывал специалистов: они говорят, что всё в порядке. Но я вырос в Советском Союзе и сам в себе воспитал, что всё, что ты говоришь, кто-то может слушать.
О скандале вокруг выставки Яна Фабра
Я не ожидал такой неправильной и очень агрессивной реакции публики. Мы понимали, что многим может не понравиться, но не ожидали, что дойдет до жалоб в прокуратуру. Мы оказались к этому несколько не готовы.
О движении против харассмента #metoo
Это ужасное разочарование. Когда мы росли, нам казалось, что на Западе — сексуальная революция, раскованные люди, на всех вечеринках пьют и всё свободно, а у нас этой свободы не было. Оказалось, это всё буржуазное лицемерие. Мы-то думали из кино про Голливуд, что там все со всеми, и вроде для них это нормально. Оказывается, это не так.
О деле Кирилла Серебренникова
Я посылал в суд телеграмму о том, что нельзя сажать в тюрьму человека, который никуда не убежит и вообще достоин человеческого отношения. Не знаю, прочитали ли они ее. Пока что результат у этого дела плохой. Мы все понимаем, во что влип Кирилл. Есть вещи, которые всегда можно использовать против каждого. Нам нужно создать систему, в которой против человека не будут использованы обычные для него вещи, когда этот человек просто кому-то не нравится.
