Монголка Аминаа Машбат — об учебе в академии художеств, любви к дождю и окнах петербургских домов

— Моя прабабушка по маминой линии — русская, ее родители из Тобольска: мама была дворянкой, а папа — батраком. В царской России они не могли пожениться из-за большой разницы социальных статусов, поэтому решили эмигрировать в Китай через Монголию. Судя по всему, они увидели, что в Монголии хорошие условия, обосновались там и начали заниматься скотоводством и земледелием. В их семье было 14 детей.

Моя прабабушка была очень сильной женщиной. Хотя у нее была чисто русская внешность, она считала себя монголкой: носила монгольскую национальную одежду, разговаривала на чистом монгольском, вышла замуж за монгола. Иногда, правда, мы с ней читали книги на русском языке и смотрели бразильские сериалы по ОРТ: «Клон», «Рабыня Изаура». Я всё понимала, но говорить не умела совсем. Только в 18 лет, когда я решила найти ответ на вопрос «в чем смысл жизни?» и начала ходить в Русскую православную церковь в Монголии, стала общаться со многими русскими и более-менее начала разговаривать.

Искусство я люблю с детства, но не могу сказать, что сразу осознавала, что стану искусствоведом. После школы я была анархисткой: один год не училась и не думала никуда поступать. В монгольский университет пошла только потому, что там учился очень крутой рокер, и я подумала: «Если он учился, то почему бы и мне не попробовать?»

У нас семья художников, и эта история началась с моей прабабушки и ее мужа. Он был народным художником в Монголии, у него бабушка научилась рисовать, делать аппликации. Они начали заниматься искусством вместе, а после по этому пути пошли трое их детей, внуки и правнуки. Я — уже пятое поколение, связанное с искусством, только не художница: рисовать не умею, но люблю критиковать, изучать, разбираться в разных стилях, даже в одежде Ван Гога или Фриды Кало. Питер — лучший город, чтобы учиться этому.

Еще одна, можно сказать, семейная традиция — учиться в России. Мой прадедушка учился в Суриковском институте в Москве, а бабушка, ее сестра и моя мама учились в Академии художеств имени Репина в Питере. Я тоже получаю здесь степень магистра.

До поступления я два раза приезжала в Питер и влюбилась в него с первого взгляда, решила — это мой город, буду здесь учиться. Хотя я много путешествовала по Европе, мне кажется, Петербург — самый красивый город в мире.

В первое время после переезда был шок. Ты со своей одеждой в чемоданчике привозишь еще и свой жизненный опыт, мировоззрение, какие-то границы своего мышления. Сначала я никак не могла выйти за эти рамки, мне было немного страшно в большом городе. По площади Улан-Батор в три раза больше, чем Петербург, но там живет всего 1,5 миллиона человек, и многие друг друга знают. Сюда я приехала одна и не знала никого.

Я себя чувствовала, как героиня фильма «Блондинка в законе», поступавшая в Гарвард — такие же розовые очки. Я была одета, как женщины в начале XX века: фетровая шляпка с кружевами, которые закрывают лицо, пальто, замшевые туфли на каблуках и чемоданчик. По приезду я должна была прийти к своей родственнице в Петербурге, но до такой степени волновалась, что сразу с этими чемоданами зашла в академию, чтобы узнать, где находится иностранный отдел. В институте меня очень хорошо приняли и сразу же определили в общежитие.

— Россия меня научила делать выбор. Сейчас по всему миру идет пропаганда: живешь один раз, бери от этого всё. Россия меня всё больше учит тому, что есть очень много альтернатив в жизни и очень много разных путей в развитии. Если ты выбрал интеллектуальный, то другими вещами нужно будет жертвовать.

Тому очень много примеров из жизни разных людей: они могут получать удовольствие от музеев, книг, общения, и получается, что и тебе не обязательно ночью ходить в клуб, чтобы понять, что ты не одинок. От людей здесь учишься, что есть в жизни и другие удовольствия.

— Самую главную роль сыграла православная церковь: это духовный стержень, смысл жизни, уверенность в себе. Очень сложно ответить на вопрос: «Что есть добро?» Чтобы определиться в жизни и понять, куда идти, нужно найти стрелку, которая укажет как правильно. С помощью религии можно ответить на эти вопросы, не зря ведь Достоевский говорил, что если Бога нет, то всё дозволено. Это не пустые слова.

— Мясо. С самого детства я ела достаточно много мяса, и здесь его не хватает. Тяжело переходить на рыбные блюда или еду для студентов типа супа из курицы.

Я могу со стопроцентной уверенностью сказать, что русские не пробовали настоящего мяса, по крайней мере москвичи и петербуржцы. Рогатый скот — очень умные животные. Когда они на пастбище, они едят не всю траву, а именно лечебную, и бывает такое, что мясо может пахнуть этой травой. Такое вот достояние Монголии.