Что означает признание «международного движения ЛГБТ» «экстремистским» и зачем активисты создали организацию с таким же названием — объясняет один из них

Верховный суд признал «международное общественное движение ЛГБТ» «экстремистской организацией». Иск об этом подал Минюст 17 ноября. А 24 ноября пять российских правозащитников действительно создали движение с таким названием.

«Бумага» поговорила с одним из них, петербургским ЛГБТ-активистом Игорем Кочетковым, о том, чем грозит ЛГБТ-сообществу это решение суда и зачем потребовалось создавать движение.

— Верховный суд удовлетворил иск Минюста. Какие у этого могут быть юридические и фактические последствия?

— Это решение суда и процесс с правовой точки зрения ничтожны. Это административное дело, в котором нет ответчика. Это вообще нонсенс. Соответственно, с юридической точки зрения, у этого решения вообще никаких последствий быть не может, потому что невозможно признать экстремистским и запретить некое социальное явление. То же самое, если бы сейчас суд принял решение, что он запрещает и объявляет экстремистками всех женщин в России.

Но мы с вами прекрасно понимаем, что последствия будут и это будут не правовые последствия, это будут политические последствия, идеологические, пропагандистские. То, что сейчас происходит в Верховном суде — это судебный произвол, и применяться это решение будет произвольно.

По тому, что пишет Минюст, что говорили федеральные телеканалы об этом иске, мы можем понять, что, наверное, легальная деятельность ЛГБТ-организаций и ЛГБТ-активистов станет невозможной. Против организаций, против отдельных людей, которые будут распространять соответствующую информацию — о равных правах, например — могут быть возбуждены какие-то дела об экстремизме.

— То есть закон будут использовать как инструмент репрессий против отдельных людей?

— Скорее всего так и будет. Но в чем отличие этой ситуации от закона, например, о запрете ЛГБТ-пропаганды? Если тогда принимали какой-то новый закон и мы вообще не понимали, что это всё значит и как это будет работать, то в данном случае никаких новых законов не принимается. Все делается в соответствии с давно существующим антиэкстремистским законодательством и мы можем посмотреть на ту огромную правоприменительную практику, которая в этой области есть. В том числе в последние пару лет.

Мы видим, что это очень широкий спектр возможностей. На одном конце этого спектра ФБК, где людей отправляют в тюрьму за букву «Н» в социальных сетях. А с другой стороны — есть Meta, и миллионы людей продолжают сидеть в фейсбуках и инстаграмах и их никто к ответственности не привлекает.

— Что активисты планируют предпринять дальше?

— Мы будем обжаловать это решение и менять методы работы в новых реалиях.

— Разве останутся какие-то еще методы?

— Будем решать, проявлять изобретательность. Если легальная работа станет невозможной, будем работать нелегально. Это будет невозможно в рамках российского законодательства, но возможно в рамках международного права. По нему мы по-прежнему имеем право на объединение и свободу слова. Мы будем использовать все технические средства для того чтобы продолжать свою работу. Есть социальные сети, мессенджеры, которые они, криворукие, никак не могут запретить. Есть организации, которые продолжают работать из-за границы, продолжают консультировать людей, вести мониторинг. Наверное, роль зарубежных организаций вырастет.

Каждый активист и каждая активистка для себя будут решать, что ему или ей делать. Кто-то, наверное, прекратит свою деятельность. И их за это осуждать ни у кого нет права.

— Зачем активисты создали «Международное общественное движение ЛГБТ»?

— Нас лишили права на защиту и мы считаем, что мы должны использовать все законные способы его восстановить.

Все эти решения принимаются, чтобы людей запугать, потому что каждый человек должен сидеть и думать, а не говорю ли я сейчас что-то такое, за что меня завтра отправят в тюрьму и не лучше ли мне сейчас заткнуться и больше не отсвечивать. Этого они добиваются. А мы своим обращением в суд говорим: «Мы не боимся».

Все пять человек, которые учредили данную организацию, находятся не в России и у нас есть возможность продолжать эту работу, которую вело и продолжает вести российское ЛГБТ-движение. Это, если хотите, и политическое заявление тоже.

— Но после этого у Минюста как будто действительно появился объект для иска, а у суда движение, которое можно признать экстремистским?

— А вы сомневаетесь, что они приняли бы другое решение, если бы мы не образовались?

На самом деле, если идти по букве закона, организация, которую мы создали, не может быть признана ответчиком, потому что она была создана 24 ноября 2023 года. Минюст свой иск подал 2 ноября 2023 года. Очевидно, что Минюст имел в виду какую-то другую организацию, но уж точно не нашу.

Мы хотели вступить в дело не как ответчик, а как заинтересованное лицо, чьи права и обязанности могут быть затронуты решением Верховного суда.

Сначала я лично пытался вступить в таком же качестве, потом это сделал московский комьюнити-центр, потом другие лица пытались с одинаковым результатом — нам всем отказали. В своем определении суд написал «Мы не допускаем Кочеткова Игоря Викторовича в процесс, потому что его права и обязанности никак не связаны с правами и обязанностями административного ответчика». При том, что ответчика нет! И все остальные отказные определения были точно такими же, под копирку.

А теперь представьте себе ответ суда, в котором он пишет: «Мы не допускаем „Международное общественное движение ЛГБТ“, потому что его права и обязанности не имеют отношения к правам и обязанностям административного ответчика „Международного общественного движения ЛГБТ“». А суд обязан дать нам это определение, потому что заявление зарегистрировано.

Поэтому мы пошли на этот шаг именно для того, чтобы, несмотря на всю секретность, продемонстрировать миру, что это сфабрикованный процесс.