В преддверии сентябрьского фестиваля «День Д», посвященного дню рождения Сергея Довлатова, «Бумага» публикует первый из серии фрагмент исторического путеводителя Софьи Лурье и Льва Лурье «Ленинград Довлатова».
Где семья писателя покупала готовые котлеты и как пожар в Апраксином дворе повлиял на формирование Троицкой улицы, когда и почему она стала улицей Рубинштейна и как местный ресторан-притон превратился в лучший в городе рыбный магазин — в отрывке из книги.
До 1929 года улица Рубинштейна называлась Троицкой. Когда-то она была хозяйственным проездом, идущим вдоль непарадной части вельможных усадеб на Фонтанке. Исторически это первая коммуникация между Невским и Загородным проспектами (Владимирский трассировали на двадцать лет позже). Вплоть до 1860-х годов вся местность вокруг нынешней станции метро «Достоевская» напоминала скорее теперешнюю Вырицу, чем Петербург. Двух- и трехэтажные каменные дома казались небоскребами среди преобладающей деревянной застройки. Какие-то огороды, пасутся козы, лает Жучка. Жили здесь, по преимуществу, люди, связанные с главной торговой артерией Петербурга, Большой Садовой улицей, представители малого бизнеса и работавшие у них тогдашние гастарбайтеры, в основном уроженцы Ярославской губернии.
Нынешнюю застройку улицы определил катастрофический пожар 22 мая 1862 года. Это случилось в Духов день, когда проходил традиционный смотр купеческих невест в Летнем саду. Всё купечество теснилось вдоль главной аллеи сада, наблюдая дефиле из мамаш и девиц, проходящих через шеренги зрителей. Вдруг в пять часов вечера пронесся слух: горит Апраксин двор. Извозчики немедленно вздули цены, так что довольно тучным купцам приходилось либо платить какую-то неслыханную цену «ванькам», либо, пыхтя и задыхаясь, бежать по Большой Садовой. Действительность превзошла все худшие ожидания: Апраксин двор уже сгорел. Дул сильный западный ветер, поэтому огонь перекинулся через Фонтанку. К девяти вечера сгорело всё до Загородного проспекта. В результате в двух шагах от Невского образовалась пустошь, исключительно привлекательная для девелопмента.
Почти все кварталы, прилегающие к улице Рубинштейна и теневой стороне Невского, построены в одно и то же время, в 1860–70-е годы, когда на престоле находился император Александр II. Тогдашняя архитектура отличалась исключительным безобразием. Это и есть Петербург Достоевского: строилась каменная пяти- или шестиэтажная коробка с максимальным количеством окон (их число пропорционально квартплате, получаемой домовладельцами с жильцов). С фасадом архитектор поступал, как провинциальная красавица с макияжем: чем гуще, тем лучше. Только вместо румян и белил он накладывал штукатурный узор, почерпнутый по преимуществу из немецких альбомов по зодчеству.
Кварталы Троицкой (ныне — Рубинштейна) никогда не были авантажными. Основное население по-прежнему составляли купцы и приказчики рынков Садовой улицы, татары-халатники, мелкий чиновный люд. Здесь Чернышевский писал «Что делать», Достоевский — «Братьев Карамазовых», а Гаршин — бросался в пролет лестницы. Множество приезжих, дешевые гостиницы и меблированные комнаты, по вечерам — толпы праздных гуляк в поисках сомнительных развлечений. Никаких важных для города магазинов, только ремесленные заведения, ломбарды, трактиры. Особенно злачным и забубенным считался угол Щербакова переулка и Троицкой. На углу с Невским проспектом помещался ресторан «Квисисана» — грязный притон, открытый ночь напролет и заполненный дамами сомнительного поведения и их клиентами-гуляками.
Тем не менее, купцы стремились, чтобы их дети вышли в люди. Весь участок от Фонтанки до Рубинштейна, на котором сейчас находится дом № 23, принадлежал Петербургскому купеческому обществу, и к началу XX века его занимали два сооружения, теснейшим образом связанные с Сергеем Донатовичем и его окружением: дом, где он жил, и школа, где он учился, в то время — Петровское коммерческое училище. По соседству, в Чернышевом переулке (ныне — улица Ломоносова), в 1870-х возникает Императорское коммерческое училище, будущий Холодильный институт (Университет низкотемпературных и пищевых технологий), который после исключения из Технологического института окончил Евгений Рейн.
В начале XX века улица оживляется. Всё же центр города. В доме № 18, на месте фабрики серебряных и бронзовых изделий Верховцева, появляется Троицкий театр миниатюр (нынешний Малый драматический театр) — развлекательное заведение с разнообразным ангажементом в духе современной stand-up comedy и буфетом, привлекавшим не меньшее внимание зрителей. Чуть более фешенебельным был зал А. И. Павловой на Троицкой, 13 (будущий рок-клуб и театр «Зазеркалье»). Зал Павловой сдавался под самые разные торжества — от какого-нибудь благотворительного вечера Угличского землячества до «Балета-карнавала» с Нижинским и Карсавиной в главных ролях.
И в эти же годы в царство эклектики начинает вторгаться модерн. Модный Александр фон Гоген, строитель особняка Кшесинской, возводит для знаменитого коллекционера Левкия Жевержеева доходный дом с башенкой на углу Графского переулка и Троицкой (18/3). Другой хедлайнер тогдашней архитектуры, Федор Лидваль, строит знаменитый Толстовский дом на участке между Троицкой и Фонтанкой. На углу с Загородным возникает формообразующий для Пяти углов доходный дом Шпеера-Зальмана Иоффа. Архитектор Александр Лишневский спроектировал сооружение с нависающей над перекрестком улиц Ломоносова (Чернышева переулка), Разъезжей, Загородного и Рубинштейна (Троицкой) башней и множеством встроенных торговых помещений. В этой части Троицкой располагались роскошные магазины: здесь находились автомобильный салон Шапиро, торговали мехами, шляпами, обувью, корсетами, дорожными вещами, вином, нотами и фруктами — и к тому же имелся кинематограф на триста зрителей. В одной из шести квартир жил сам архитектор Александр Лишневский. Ну, и наконец, в 1911 году гражданский инженер Александр Барышников возводит жилой дом Петербургской купеческой управы с огромным курдонером (ограниченный главным корпусом и боковыми флигелями парадный двор перед зданием), где в квартире № 34 с 1944 по 1975 год будет жить Сергей Довлатов.
Надо сказать, в советское время репутация улицы не улучшилась. Предпринимались попытки осовременить ее образ. В 1929 году улица переименована в честь Антона Рубинштейна: без особого смысла, просто чтобы насолить церковникам. Любимец царей, выкрест, композитор Антон Рубинштейн четыре года прожил по адресу: Троицкая улица, 38.
Сразу после войны на месте зрительного зала А. И. Павловой появляется Межсоюзный дом самодеятельного творчества. В 1956 году в помещение Троицкого театра миниатюр вселяется Областной Малый драматический театр.
На обитателей улицы Рубинштейна действовал пьянящий и не вполне здоровый воздух Невского проспекта с его магазинами, кинотеатрами, модницами, городскими сумасшедшими, ворами-карманниками и командировочными, приезжающими на Московский вокзал. С другого конца улицы простирались коммунальные трущобы Свечного переулка и Разъезжей улицы, которые вели прямо к главному криминальному месту Ленинграда, Лиговке (Лиговскому проспекту). Никаких значимых магазинов, заведений питания и других институций общественного значения в квартале не было. Впрочем, аккурат в доме № 23, там, где сейчас процветает бар «Цветочки», работал гастроном, где семья Довлатовых покупала готовые котлеты и молочные продукты. Затем магазин перепрофилировался под виноторговлю. В том же доме справа от входа во двор находился пункт приема стеклотары — важная городская примета эпохи застоя. В целом улица выглядела мрачно, пустынно, народ всегда толпился только вокруг главного в центре Ленинграда пункта скупки золота, расположенного на углу с Графским переулком. За золото на черном рынке давали цену больше государственной, и хотя спекуляция считалась тяжелым уголовным преступлением, желающих принять участие в этом опасном бизнесе было предостаточно. Часть «жучков»-валютчиков набрасывалась на покупателей до того, как они успевали занять место в очереди на скупку, и пыталась перекупить их товар. В скупке драгоценности принимали по цене лома, пропорционально количеству золота. Между тем среди клиентов скупки попадались обладатели чудом сохранившихся с дореволюционного времени вещиц императорских ювелиров Болена, Фаберже, Хлебникова. Конечно, часть криминальных скупщиков были по совместительству агентами уголовного розыска.
В конце 1950-х формообразующими для улицы Рубинштейна становятся две торговые точки: модное кафе-автомат на углу с Невским, на месте дореволюционной булочной Филиппова, а также открытый напротив, на месте бывшего ресторана «Квисисана», лучший в городе специализированный магазин «Рыба», где в витринах-аквариумах плавали огромные живые карпы. Здесь же в 1950–60-е свободно и по нестрашной цене продавали черную и красную икру из аккуратных бочонков. Из-за этого магазина Довлатов ласково называл родной квартал «улицей Рыбинштейна».
«Как известно, всё меняется. Помню, работал я в молодости учеником камнереза (Комбинат ДПИ). И старые работяги мне говорили:
— Сбегай за водкой. Купи бутылок шесть. Останется мелочь — возьми чего-то на закуску. Может, копченой трески. Или еще какого-нибудь говна.
Проходит лет десять. Иду я по улице. Вижу — очередь. Причем от угла Невского и Рубинштейна до самой Фонтанки. Спрашиваю — что, мол, дают?
В ответ раздается:
— Как что? Треску горячего копчения!»
С. Довлатов «Соло на ундервуде»
Улица Рубинштейна была приятна для Сергея Довлатова и его семьи еще и тем, что здесь жило множество близких знакомых: потомственный аристократ, пушкинист и знаток Владимира Набокова Вадим Старк с супругой, преподавателем истории литературы в Академии художеств Натальей Телетовой; один из самых известных художников ленинградского андеграунда Евгений Михнов-Войтенко, ученик Николая Акимова, создатель собственного направления в абстрактном экспрессионизме. Он работал в комбинате живописно-оформительского искусства, который занимался интерьерным дизайном государственных учреждений. В частности, Михнов-Войтенко оформил ресторан «Москва» и знаменитый кафетерий при нем росписью со стилизованными малороссийскими петухами. С мастерской Михнова-Войтенко на улице Рубинштейна, 18 и его соратником художником-абстракционистом Михаилом Кулаковым связана история знакомства Сергея Довлатова с его второй женой Еленой.
«Мы познакомились в троллейбусе. Сергей заговорил со мной, мы проехали две остановки, потом некоторое время шли по одной улице. Не доходя Малого драматического театра распрощались — Сергей пошел домой, а я в гости к одному художнику. В гостях было шумно, у меня разболелась голова, я хотела уйти. Сказала, что иду за сигаретами, хозяин послал со мной художника Мишу Кулакова с наказом привести обратно. Киоск был закрыт, я пошла к другому, пытаясь оторваться от Миши, но он во исполнение задания схватил меня за рукав. И надо же, чтобы в эту минуту мимо шел Довлатов. Он увидел мою борьбу с Мишей, который был в довольно сложном положении: его жена, чтобы удержать его дома, состригла со всей его одежды пуговицы. Он был завернут в рубашку, в пиджак, в пальто, как капуста, — поэтому одной рукой держал брюки, а другой меня. Вдруг сверху раздался голос: „Мне кажется, барышня не хочет с вами идти“. И ко мне: „Лена, вы знаете этого человека?“». Довлатов освободил девушку от настойчивого спутника и проводил до остановки на Невском. В то время он был увлечен Асей Пекуровской, и его отношения с Еленой начались несколькими годами позже.
Ближе к Невскому жил бывший политзаключенный филолог и поэт Леонид Чертков, близкий приятель Иосифа Бродского и Льва Лосева, эмигрировавший в 1974 году, и его супруга Татьяна Никольская, одна из первых в России специалистов по творчеству «заумников» и Константина Вагинова. В середине 1970-х на Рубинштейна поселилась знаменитая чета, режиссер Игорь Владимиров и актриса Алиса Фрейндлих. На углу Невского и Литейного над магазином «ТЭЖЭ» жил светский человек, водолаз, супермен и замечательный фотограф Лев Поляков, на Владимирском проспекте — ученица Глеба Семенова, поэтесса и специалист по творчеству А. С. Пушкина Татьяна Галушко.
