Почему расследование о «группах смерти» — это новая крипипаста

В мае 2016 года крипипаста, пройдя длинный жизненный цикл в 20 лет, вернулась на свою исходную точку, из которой она пришла, — в желтую журналистику.

Статья Галины Мурсалиевой про «группы смерти», представляющая собой классическую крипипасту, не оставила никого равнодушным. Впечатлительные испугались, скептичные докопались до журналистки, которая провела свое расследование так, как легло на душу. И так, как писали крипипасты их анонимные авторы: без особого внимания в тему, стремясь быстро и сжато донести главное и самое страшное.

Крипипаста — особый жанр интернет-страшилок — когда-то была порождена именно сплавом желтой журналистики, гонящейся за сенсацией и стремящейся покрепче напугать читателей, и городской легенды — той, которую пересказывали друг другу вслух отнюдь не только в детских лагерях под покровом летней ночи.

Крипипаста родилась вместе с интернетом, особую таинственность придавала ей возможность любой истории быть анонимной и при этом быстро распространенной, скопированной и донесенной до максимально широкого круга читателей. Концы терялись, авторство оставалось загадкой — всё это, конечно, будоражило особо впечатлительных.

Крипипаста стала основой нового интернет-фолка, прародительницей вирусного маркетинга и теории виральности. Ориентируясь на имеющиеся референсы в виде городских легенд, пересказанных многочисленной на момент конца 90-х желтой прессой, авторы первых крипипаст прекрасно знали, что может взбудоражить читателя. Анонимные создатели нового фольклора часто использовали реальные смерти и самоубийства, чтобы создать легенду. Благо, зловещие форумы, где люди обсуждали способы и методы добровольного ухода из жизни, появились в интернете сразу. На таких форумах можно было почерпнуть вдохновение, найти аккаунты решившихся на отчаянный шаг, сформировать легенду.

Аккаунты мертвых людей было легко взломать, чтобы начать рассылать с них зловещий контент. Например, «проклятые видео», которые обычно представляли собой психоделическую нарезку самых разнообразных элементов массовой культуры, в особых фильтрах и в особой обработке становившихся угнетающими для восприятия. К видео часто прилагалась легенда: мол, посмотревшие его кончали с собой, сходили с ума. Название видео состояло из загадочных слов.

В одном из таких видео безногая девушка, якобы удерживаемая маньяком в одном из подвалов, просила о помощи. В другом сплав симметричных лиц летал по экрану в абсурдной нарезке; по легенде, оно появилось на экранах телевизоров в Вайоминге в 1987 году, посреди глухой ночи, после чего многие жители Вайоминга поехали рассудком.

Еще одно распространенное в те годы видео — черно-белый персонаж Сквидвард из мультика про Спанч Боба. Сквидвард плакал, а смонтировано это было с кричащим от боли ребенком.

Находились вполне научные объяснения влияния таких видео: особая форма монтажа, частота звука, вызывающая панику, неудачные научные эксперименты спецслужб, которые использовали подобные видео как пытки. Чем меньше мистики, тем больше реализма. Интернет с самого начала казался слишком большим и бездонным, значит, и здесь вполне очевидно могло появиться всё что угодно.

Таинственные смерти, оккультные заговоры, маньяки, которые играют со своими жертвами самым изощренным образом, и главное, концы, которые было никак не найти. Для подростков на форумах суицидников часто создавался культ умершей девочки, дневники самоубийств пользовались неимоверный популярностью.

В статье Мурсалиевой все перечисленные выше элементы присутствуют сполна. Для русского сегмента «Фейсбука» — на веки застывшего между феминистическими спорами и высмеиванием Лозы — такой поворот оказался неожиданным. Категорически игнорирующих интернет-культуру за пределами собственной фид-ленты и мнящих себя пупом земли московских публицистов оказалось слишком просто напугать и запутать.

Первая цепочка подростковых самоубийств, в которых можно было усмотреть элементы игры, случилась в Нижегородской области в 2001 году. В городе Кстово покончили с собой шестеро подростков. Следствием было установлено, что все они играли в Final Fantasy, однако на форумах сразу была распространена легенда о совсем другой игре. По ней, тайный кукловод давал погибшим подросткам различные задания, а в финале они искали кольца, которые могли понадобиться им на том свете.

Кстовский инцидент получил массу интерпретаций и оброс легендами. Распространенного широкополосного интернета в те годы еще не было, что произошло в Кстово на самом деле, неизвестно до сих пор, но отголоски той истории стали основой для многочисленных страшных легенд. Суицидальные игры сделались одним из распространенных сюжетом, которые публиковались на многочисленных форумах. Их придумывали сами пользователи, о них слагали крипипасты. Именно оттуда растут корни нынешней истории.

Эмо-культура, начавшая приходить к русским подросткам из-за границы в начале 2000-х, использовала эстетику суицида по полной программе. Особенно большое количество всевозможных суицидальных дневников и форумов начало появляться на сервисе LiveInternet. К 2007 году, ставшему пиком эмо и готической культуры, количество таких дневников просто зашкаливало. Самодельные стишки, глубокомысленные размышления о жизни, культы добровольно ушедших. По сравнению с местным фолком песня «Линия жизни» группы «Сплин», приводимая Мурсалиевой в качестве одного из примеров «зомбирования» подростков, кажется верхом позитива.

Суицидальный контент LiveInternet (сервиса, к слову сказать, принадлежавшего нынешнему советнику президента по делам интернета Герману Клименко) был куда более мрачен и напрямую воспевал добровольный уход из жизни. Именно тогда в суицидальной эстетике появляются мотивы аниме, китов в небе и прочая невообразимая пошлость, олицетворявшая для суицидальных подростков всё самое чистое и светлое, что могло ждать их после смерти.

Здесь в обилии появлялись свои гуру, которые — как и нынешние прогремевшие на всю страну после статьи в «Новой» Мирон Сетх и Филипп Лис — давали советы, как уйти из жизни, нагоняли мистики на собственные персоны. К 2010 году LiveInternet устарел чисто технически и эстетически — и подобные персонажи перешли во «ВКонтакте». Именно здесь эстетика «Лирушечки» (как называли LI его пользователи) встретилась с мем-культурой пришедшей с анонимных имиджбордов типа «Двача».

Введенные в 2010 году репосты позволяли информации распространяться быстрее, длинные легенды с форумов сокращались до картинок-мемов, своеобразно иконизировались, делая обладающих информацией о происхождении таких мемов кругом избранных, врубающихся. Пришедшие с LiveInternet суицидальные гуру сохраняли «ВК» свою анонимность, при этом функционал позволял им говорить со своей паствой напрямую. Часто такие персонажи, прикидываясь психологами, начинали попросту шантажировать жертв, выведав их психологические проблемы и грозясь их распространением, вымогали интимные фотографии или давали унизительные задания (челенджи). Именно во «ВКонтакте» шок-контент крипипаст, двачерские мемы и суицидальная пошлость «Лирушечки» сплелись в своеобразный комок. Но произошло это не сейчас, а пять лет назад.

Например, в сообществе «Я Сарт Мне *****» (сокращенно «ЯСМП») генерировался шок-контент и царила особая атмосфера причастности к чему-то тайному. Сюда могли запросто скинуть переписку с доведенными до суицида школьницами, их интимные фотографии, полученные при помощи шантажа. Свастики и иврит встречались в этом паблике с сатанизмом и аниме, а самые безобидные мемы преломлялись в нечто загадочное и таинственное.

Эстетика «ЯСМП» — паблика, неоднократно закрываемого самой администрацией «ВК», — очевидно, послужила главным источником вдохновения для сообществ из рассказанной Мурсалиевой истории. Использование мема «4:20» (изначально означающего употребление наркотиков в соответствующее время) в мистическом смысле, фраза иконизированной девочки Рины «Ня, пока», Тихий дом (крипипаста о глубоком интернете, куда можно попасть случайно, что-то вроде интернет Ultima Thule) — подобный коктейль был крайне типичен еще в самом начале 2010-х. Гот- и эмо-культуру сменила культура клауд-рэпа, которую в русской версии также вдохновляло всё вышеперечисленное. Мрачная, депрессивная музыка, организующая собственную систему координат, именно она стала последним элементом во вселенной «китов». Именно под клауд-рэп монтировал свои видео, близкие по эстетике к тем самым проклятым, Мирон Сетх.

На вопросы «Ради чего всё это?» и «Кто за этим стоит?», возникающие после прочтения статьи Мурсалиевой, проще всего ответить, если понимаешь значение слова «хайп». Создать хайп — значит создать движение в интернете, заявить о себе, сделать так, чтобы о твоем контенте узнали как можно больше людей. Сам хэштег #f57 был когда-то создан исследователями темного хайпа и запущен в качестве игры-легенды, одной из тех, что появились после таинственной кстовской истории 2001 года.

Хайп — то, что создала вокруг существовавшей всегда трагичной истории сама Мурсалиева, теперь, когда об этом заговорили, кажется, все. Хайп — это чувство, которое испытываешь, когда твою крипипасту читают десятки тысяч людей, ее пугаются, ее боятся. Хайп — то, что объединяет в данный момент Галину Мурсалиеву и Филиппа Лиса с Мироном Сетхом: они вместе написали эту историю, создали вокруг нее хайп. Хапнули хайпа. Подняли хайп.

Интернету плевать на наши цели — он лишь средство. Никто не знает, сколько подростков проникнется суицидальной эстетикой после статьи Мурсалиевой или сколько родителей после этой статьи ужесточат контроль за своими детьми, тем самым подтолкнув их еще ближе к краю крыши.

Все, кто писал крипипасты, клеил видео, делился своими суицидальными переживаниями, все, кто находил себе жертв среди психически нестабильных девочек и кто потом писал статьи по мотивам этого скандала, — они хотели одного. Хайпа. И бездушный интернет давал им его.