Петербуржцы открыли Неакадемический институт классической философии. Авторы рассказывают о бесплатной программе для людей с нефилософским образованием

— Как возник Неакадемический институт классической философии?

Эдуард Карякин: Мы задумали сделать свой институт почти 10 лет назад, когда мы учились в РГПУ имени Герцена на факультете философии человека (сейчас — Институт философии человека — прим. «Бумаги»). Но мы были студентами и не знали, как делать проект, можем ли мы преподавать. Шло время, мы несколько раз пытались совместными усилиями как-то это запускать, но то одно, то другое мешало. Сейчас я полагаю, что время пришло, и все товарищи, с которыми мы это делаем, оказались готовы. За десять лет всё уже устаканилось, нам всем под 30 лет, кому-то и больше — появились силы и возможности это сделать сейчас.

— Что значит «неакадемический» институт?

Дмитрий Гусев: Неакадемический он, во-первых, чисто по формальным причинам: мы не выдаем никаких дипломов о прохождении курсов, мы не аттестуем людей.

Вторая причина состоит в том, что мы не были удовлетворены академическим способом занятия философией — в некотором смысле таким толерантным догматизмом, который выживает живую философию с кафедры. Вот этому мы решили противопоставить наше название.

Это отнюдь не отменяет того, что мы хорошо относимся к преподавателям, которые существуют в академии. Мы не считаем занятия в академическом мире несущественными. Мы просто выступаем в отношении к истории философии за интерес к самой философии, нежели только к её истории.

— Можете ли вы назвать свой проект альтернативой государственному образованию?

Д: Дело не в альтернативе государственному образованию. Оно существует, и это прекрасно. Мы сами тому доказательство, ведь мы получили государственное образование в России. Я преподаю в государственном колледже, мы оба преподаем в РХГА. А наш проект — подспорье для того, что нам хотелось бы сделать в лучшем виде. Мы просто хотим двигаться дальше, и пока мы нашли возможность это сделать таким частным образом.

Э: У нас сейчас в России, как мы это называем, догматический плюрализм. Плюрализм в смысле огромного количества точек зрения на философию реально властвует на философских факультетах. Точка зрения на то, что в истории философии развивается единая философия, — скорее исключается, а многообразие точек зрения на философию приветствуется.

Д: Мы считаем, что это не плохо, но и не продуктивно.

Э: Непродуктивно с точки зрения изучения истории философии. Мы выступаем, конечно, чем-то альтернативным, иначе мы спокойно могли вести эти же занятия в академиях. Но мы пока не видим такой возможности.

— На какие средства существует проект?

Э: Мы всё делаем за счет собственных средств и сил. Он бесплатный, потому что это часть миссии института — доступность истории классической философии, материалы истории философии для всех, до кого мы можем ее донести.

— Почему, на ваш взгляд, важно изучать философию до XIX века?

Э: Это к ответу на вопрос о том, почему это неакадемический институт. То, что называется классической философией, заканчивается на Гегеле. Всё, что идет дальше, уже является постклассической рациональностью.

Во-первых, мы не специалисты по постклассической или неклассической философии. Во-вторых, существенным основанием для занятий историей философии выступает как раз классическая философия, которая в отношении современной сегодня чуть ли не маргинальна.

Если мы можем практически всегда найти курс по современной философии, то классическая философия понимается как уже знакомое, известное. Внимания к этому материалу мало. На наш взгляд, качество и результаты философского образования ухудшаются в связи с этим.

Д: Есть еще формальная и содержательная причины. Формальная состоит в том, что если бы мы добавили еще и современную философию, курс бы растянулся на большее количество времени. Содержательная — в том, что философия с античной до классической немецкой известна людям, но от этого не становится понятней.

— Как вы отбирали преподавателей?

Э: Это всё наше сообщество философское — ребята, с которыми мы так или иначе вместе занимаемся философией со студенческой скамьи. Те первые пять человек, которые сейчас будут преподавать на курсе, имеют опыт преподавания. У кого-то поменьше, у кого-то побольше, но, тем не менее, это всё люди, которые умеют преподавать философию. Мы же все учились в педагогическом вузе, у нас дипломы именно преподавателей философии. Мы всегда были увлечены проблемами образования и проблемами преподавания философии.

Д: С одной стороны, это наши друзья, с другой стороны, это наши коллеги. И нас объединяет в этом смысле интерес к истории философии и к занятию философией.

Э: Если это интервью привлечет внимание людей, которые занимаются историей классической философии и захотят предложить свое участие — супер, с радостью рассмотрим и обсудим кандидатуры.

— Кого вы приняли на обучение?

Д: В заявке нужно было ответить на вопрос «почему вы хотите заниматься философией?» Мы прежде всего принимали во внимание людей, у которых есть какая-то экзистенциальная потребность в философии, зрелых людей, а также, например, людей, которые занимаются наукой, но пришли в какой-то определенный тупик, требующий философского понимания проблем.

Часть людей мы оставили на будущее рассмотрение — когда будут новые потоки. Мы не рассматривали людей, которые уже учатся на философском: они как раз получают государственное образование, что хорошо, но мы хотели обеспечить такой возможностью людей, которые уже получили государственное нефилософское образование.

Всего из 700 заявок мы выбрали чуть больше 150 человек. Мы взяли бы с удовольствием почти всех, но приходится ограничивать места, поскольку ограничены наши силы.

Э: Были, конечно, довольно комичные заявки. Один человек написал: «Я не хочу быть тупым». Кстати говоря, мы одобрили его, попросив еще раз составить нормальную заявку.

Интересно брать людей, у которых очень серьезное отличие от философского образования: инженеров, врачей. Много психологов к нам обратились — каждая пятая−шестая заявка связана либо с психологическими вопросами, либо с психологической специализацией.

— Как устроены занятия?

Д: Будут и лекции, и семинары. Мы планируем до восьми занятий в месяц. Они будут ранжироваться в зависимости от количества материала, который необходимо разобрать. Основной упор мы будем делать на семинарские занятия, чтобы люди самостоятельно с помощью нас осваивали непростое содержание мысли классической философии. Основная задача философии состоит в том, что ты разбираешься с сущностью мысли. А ты не можешь с ней разобраться иначе как сам.

Э: Изучить философию по лекциям практически невозможно. Только составить некоторое представление. Философию нужно изучать по источникам. Для этого тебе их нужно читать самостоятельно. Ты приходишь на семинар с прочитанным эпизодом текста, и вы обсуждаете проблему вместе с преподавателем.

— Сотрудников Института философии РАН предлагают проверить на лояльность интересам России. Почему, как вам кажется, сейчас возникает давление на философов?

Э: Это такой, скорее, политический вопрос и процесс. Внимание в такие времена приковано к тому, что собой представляют публичные мыслители и ученые института РАН. В истории — в частности, истории России — такие точки есть. И в советское время было пристальное внимание к тому, что излагают философы.

Но, на мой взгляд, это к философии имеет уже опосредованное отношение. Для нас это не очень существенная ситуация именно с точки зрения философии. Она в политике может быть существенной, но мы здесь ей не занимаемся. Это реакция современного политического контекста на текущее состояние философских институций.

— Уехавшие из России преподаватели запускают схожие образовательные проекты за границей. Учитывали ли вы их опыт?

Э: Как я уже сказал, мы довольно давно задумали саму идею того, что это должен быть за институт, и давно придумали ключевую его суть. Но, конечно, когда схожие проекты пошли, как грибы после дождя, мы смотрели на подачу и на содержание. И на самом деле мы вообще про другое. Эти проекты маркируют себя именно как мигрантские. Они подчеркнуто отделяют себя от государства, от тех людей, которые здесь остаются.

Технически у них всё сделано супер, всё красиво, всё понятно и приятно, есть известные имена, которые привлекают людей. Но меня смущает, что они начинают именно с этого отделения. В этом случае речь не о философии прежде всего, а о позиции, о политическом взгляде.

Мы не участвовали ни в одном из этих институтов ни в качестве преподавателей, ни в качестве студентов, просто смотрели их сайты. По содержанию это похоже на то, из-за чего мы и делаем именно наш неакадемический институт. У нас, в отличие от них, не просто разрозненные занятия, а изучение истории философии как целого.

— Каким вы видите итог курса для обучающихся?

Д: Занимающийся историей философии человек может развить в себе тот способ мысли, который он никаким другим способом развить не может, — разумный способ мысли. И тем самым повлиять на ту сферу своей профессиональной деятельности, к которой причастен, на своих родных и близких. Поэтому мне кажется, что здесь перспективы непредсказуемые по своему распространению. Мы желаем, чтобы как минимум люди относились к подлинной философии с должным вниманием и уважением, а как максимум — чтобы продолжали заниматься сами, внося, насколько возможно, разумное следствие этих занятий в каждый свой день.

Э: К нам записались люди очень разные: и студенты, и преподаватели, и с научными степенями, и с инженерным образованием, много людей не из России. Мы не ожидаем, что они все будут философами, которые напишут свое учение или будут преподавать. Философ — это редкий человек в истории, можно насчитать около 30 философов за 2500 лет. Цель в том, чтобы люди духовно обогатились благодаря философским занятиям и смогли воплощать в своей жизни разумную свободу. Замечательно, если люди обретут свободный голос, способность мыслить и приносить таким образом плоды народу, государству, близким, всем в мире.