Петербурженка Дарья Борисова рассказала, как вместе с подругой 8 марта спасла женщину от мужчины, приковавшего ее к себе наручниками в парке. Он угрожал убить пострадавшую, а затем начал звонить девушкам с угрозами. Они написали заявления в полицию и СК.
«Бумага» поговорила с Борисовой о том, как они справлялись с угрозами, общались с полицией и помогали пострадавшей. А юристка Мари Давтян рассказала, какое наказание может грозить нападавшему.
Дарья Борисова
— 8 марта мы с подругой Катей, моей соседкой, гуляли с собакой по Матвеевскому саду (в Петроградском районе — прим. «Бумаги») и услышали женский крик. У Кати был с собой электрошокер, она его вытащила и сказала: «Пойдем». Мы увидели, что девушка держится за ограду сада, вся в слезах. Рядом с ней — молодой человек. Когда мы подошли ближе, то увидели, что они прикованы друг к другу наручниками.
Мы с Катей спросили у девушки, нужна ли ей помощь. Она ответила да. Мы спросили мужчину, в чем дело. Он сказал: «Это моя жена, она мне изменяла. Это не ваше дело, не вмешивайтесь». Мы стали говорить ему, что с женщиной нельзя так обращаться и что заковывать человека в наручники незаконно, затем я пригрозила, что вызову полицию. Он ответил: «Да вызывай, у меня свои люди в 43-м отделе», — а это ближайший к нам отдел полиции. Меня это смутило, и в итоге я не стала вызывать полицию.
Началась словесная перепалка, ситуация привлекла внимание прохожих. Тогда мужчина сказал: «Хорошо, я ее отпущу, но вы пожалеете, что вмешались в эту ситуацию и вообще связались со мной». Он снял наручники, девушка отошла от него и встала рядом с нами. И тут этот мужчина — впоследствии мы узнали, что его зовут Дмитрий — размахнулся сумкой девушки, которую держал всё это время, и со всей силы ударил ее по голове.
Дмитрий начал выкрикивать всякие проклятья в адрес девушки, типа «Я тебя прирежу, сука», и в наш адрес: «Я вас найду, у меня куча связей, по камерам вас отслежу, мало не покажется». Он ушел с сумкой пострадавшей. Проходившая мимо девушка сказала нам, что он повернул за дом, но стоит там и наблюдает.
Катя предложила пойти к нам домой. Было видно, что [пострадавшая] девушка была в шоке. Дома мы напоили ее чаем, приложили лед к голове: крови не было, но было похоже на сотрясение. Дали ей ноутбук, чтобы она связалась с кем-нибудь [из близких]. Она сказала, что живет у мамы, но к ней не поедет, потому что не хочет ее волновать. Она списалась с подругой и дала ей для связи Катин телефон. Мы вызвали ей такси, и она уехала к подруге.
Через какое-то время она нам позвонила и поблагодарила за помощь. А на следующий день сказала, что не может получить доступ к своему аккаунту во «ВКонтакте» и что подозревает, что мужчина взломал ее страницу. Она попросила нас быть осторожнее: в переписке сохранился номер телефона Кати.
Буквально через минут десять позвонил Дмитрий, начал угрожать и требовать номер телефона девушки. Мы ничего ему не сказали, но выслушали много о том, что он с нами сделает, когда найдет. Нам стало очень-очень страшно, и мы решили позвонить в полицию. Мы описали ситуацию и сказали, что боимся, потому что Дмитрий говорил, что у него связи. В конце концов с нами связался 43-й отдел полиции, мы дали им номер подруги, к которой поехала девушка, и номер мужчины.
Перепугавшись, мы с Катей решили, что надо съехать [с квартиры] — собрали вещи и отправились к друзьям. Было странно оставаться дома, потому что, как рассказала девушка, нападавший живет через пару улиц от нашей. Еще она рассказала, что он сидел, а она носила ему передачки, и что он умеет разговаривать с людьми так, чтобы они делали то, что он хочет. За что он сидел, нам неизвестно.
Мы знаем, что Дмитрий 91-го года рождения, пострадавшая примерно его ровесница. Девушка рассказала, что из ревности он сжег машину ее первого мужа. Когда он приехал к ней 8 марта, она решила увести его от дома и семьи подальше (девушка говорила, что живет с матерью — прим. «Бумаги»), чтобы он ничего не сделал. И сказала: «Я решила, что поеду с ним, задобрю его и решу проблему по-хорошему».
Ближе к ночи он снова нам позвонил. Все телефонные разговоры с ним мы записывали. В этот раз Дмитрий взывал к женской солидарности, просил рассказать, где его якобы жена. При этом сама девушка говорила, что они в разводе. Она рассказала, что после развода, который был в ноябре, он «съехал с катушек»: преследует ее, ревнует ко всем, не дает ни с кем общаться, бьет. По словам девушки, первый раз он ударил ее 22 сентября. В январе она пожаловалась на него в полицию, но дальше заявления дело не пошло. Она предполагает, что у него в полиции друзья, которые не давали ход заявлению.
После того как мы позвонили в полицию, я опубликовала пост об этой ситуации в фейсбуке. Нам помогали юристы и правозащитники, в том числе Алена Попова, Мари Давтян и Валентина Фролова. 10 марта Дмитрий позвонил еще раз — последний. Во время этого разговора мы попытались узнать как можно больше информации, откуда у него наш телефон, например. Мы почувствовали силу, и он тоже это заметил, стал пасовать, путаться. Это было уже не так страшно.
11 марта мы написали заявление в Следственный комитет, чтобы они проследили за тем, как будут расследовать дело и откроют ли его вообще. Алена Попова нам сказала, что дело уже на контроле ГУ МВД по Петербургу.
Во вторник Кате позвонил участковый. Он вселил в нас уверенность в том, что всё в порядке. И если вдруг [Дмитрий] начнет предпринимать какие-то действия, то мы всегда можем сказать: «Дружок, уже есть заявление, если ты перейдешь к действиям, то будет уголовное дело». Мы расслабились и даже решили вернуться домой.
Пострадавшая девушка сейчас в безопасности. Дмитрий с ней все-таки связался и попросил прощения по случаю Прощеного воскресенья. Участковый сказал, что она уже с ним созванивалась и напишет заявление. Надеюсь, она не спасует и пойдет в полицию. Это подстраховало бы ее на случай, если что-то случится.
У меня не было возможности проверить слова девушки или мужчины. Мы с Катей просто видели, что она в беде. Не вижу повода не верить человеку, который скован наручниками.
В Следственном комитете нам сказали, что они будут реагировать в течение 7–30 дней. Мы также запросили записи камер видеонаблюдения, которые были неподалеку от места происшествия. Эти записи можно будет использовать в рамках дела.
Мне кажется, этот случай — еще одно подтверждение того, почему нужен феминизм. Нужно менять взгляд социума на женщин.
Мари Давтян
Руководительница центра защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме женских НПО
— МВД всегда обязано принять заявление. Если они этого не делают, то грубо нарушают федеральное законодательство, за что сотрудник полиции может понести ответственность. Нередко бывают нарушения: потерпевших отговаривают давать показания.
По факту приходится заставлять полицию собирать доказательства насилия. Не просто съездить в травмпункт и снять травмы, а запросить запись видеокамер, поговорить с соседями, которые могли слышать [драку], и другими свидетелями. Не надо ждать, что полиция это сделает сама. Она должна так делать, но в 90 % случаев в делах о домашнем насилии этого не происходит.
По делам о домашнем насилии всё зависит от того, какой вред был причинен здоровью потерпевшей. Если это побои — грозит наказание, начиная от штрафа и заканчивая 15 сутками. Чаще всего дают штраф — 5–10 тысяч рублей за побои. В среднем такие дела идут полгода и нередко дольше.
Если говорить о ситуации, когда свидетелям угрожают, здесь всё значительно хуже. Потому что угроза должна быть реально осуществима, только тогда это преступление. То есть если кто-то пишет вам, что порвет вас на куски, потому что вы свидетель побоев, то ему ничего за это не будет. Другое дело, если он действительно планирует вас убить: собирает информацию о вашем месте жительства, готовит орудие преступления. Тогда это считается подготовкой к убийству.
В случае угроз свидетелям всегда стоит обращаться в Следственный комитет и полицию. Хотя бы для того, чтобы они провели проверку, не является ли это реальной угрозой. Может быть, человек действительно сошел с ума и собрался вас убивать.
Если вы пишете [в полицию], что вам приходила угроза по смс или по телефону, то в 99 % случаев полиция ответит, что состава преступления в этом нет. То есть до тех пор, пока человек не стоит над вами с ножом и не говорит «Я вас убью», полиция считает, что угроза была нереальной.
С 2014 по 2016 год статистика по преступлениям, совершенным в семье, росла с каждым годом. Как только декриминализировали побои, количество преступлений сократилось в два раза. Это означает не то, что стало в два раза меньше таких преступлений, а то, что мы фиксируем их гораздо хуже. Как только полиция понимает, что замешаны межличностные отношения между бывшими или нынешними супругами, то сразу теряет интерес к делу.
Если у потерпевшей просто побои, то нет ни одного юридического механизма защиты от преследований. Соответственно, нет механизма защиты и для свидетелей, которые ей помогают.
