Как чиновники решают, является ли стрит-арт искусством, почему не сделать стандарт для вывесок на Невском проспекте и какие компромиссы возможны между уличными художниками городскими властями? Об этом главный художник и заместитель председателя Комитета по градостроительству и архитектуре Алексей Моор рассказал на встрече в рамках образовательного курса по паблик-арту от Музея стрит-арта и Завода слоистых пластиков в Санкт-Петербурге. «Бумага» публикует отрывки из его выступления.
Чем занимается главный художник
— У меня в подчинении реклама, вывески, информация. Это благоустройство как земельных участков, так и зданий, фасадов, это монументальное искусство.
Что касается сверхзадачи: сверхзадача в том, чтобы Петербург как можно дольше оставался Петербургом. Чтобы люди, приезжающие в наш город, и жители, желающие погулять по центру, видели тот Санкт-Петербург, который задумывался его строителем, и подпитывались от него, уезжая потом на периферию, в спальные районы, несли [с собой] частицу центра города.
Могут ли чиновники влиять на вид вывесок на Невском проспекте
— Перед чемпионатом мира по футболу в позапрошлом году была статистика, что 70 % вывесок не согласовано, то есть человек вешал, как хотел. Благодаря чемпионату была резолюция привести город в порядок и было демонтировано [много несогласованных вывесок], очень много привлечено [к ответственности] коммерсантов, которые не согласовывали, и сейчас всё это более-менее — есть эстетический регламент на сайте КГА, где прописаны габариты, ось и так далее.
Мы не мешаем людям проектировать вывеску, потому что «Кока-Колу» бессмысленно проектировать, у нее есть свой бренд, свой фирменный знак, но [мы можем] предложить место на фасаде то или иное и габариты в зависимости от назначения здания — либо оно общественное, либо это торговый центр, либо жилое.
Регламенты возможны в рамках определенных зданий. Например, сейчас те же торговые комплексы, для того чтобы согласовать вывеску у себя на фасаде, должны создать проект комплексного размещения вывесок, их места, их габариты и так далее. Прописаны требования, учитывая которые собственник может создать сам свой проект — без навязывания ему тех или иных требований. Концепция в рамках всей улицы невозможна.
[Раньше] регламент был, и один из коммерсантов, чье заведение находилось на Невском, подал в суд. Он отказался подчиняться и комитет проиграл. То есть не имеем права мы навязывать волю. Теперь просто прописаны внешние [требования]… Техзадание, по сути, которое художник, в зависимости от его образования, хуже или лучше рисует.
Является ли искусством известный мурал с Хармсом
— Начнем с того, что всё должно быть согласовано. Понятно: хулиганство хулиганством, но если мы говорим в целом о направлении города, о развитии искусства в городе, то все-таки всё должно проходить процедуру согласования. И насчет Хармса: у нас есть пункт, запрещающий размещение изображений, искусства (монументального в том числе), запрещена роспись на лицевом фасаде. Хармс на лицевом, поэтому…
По идее, это изображение входит в монументальное искусство. Но, дело в том, что монументальное искусство [имеет] несколько критериев. Это, помимо законного подхода, контент, собственно содержание, которое объединяет людей. Ну, в общем, в советское время — идеология. Контент — первое.
Второе — это композиция. Композиция не берется ниоткуда, то есть мы не можем из контекста вырвать данный забор, данную стену — всё равно это в среде находится. А это значит, что художник, нанося то или иное изображение, должен соотносить это с тем, что вокруг. Соответственно, законы, созданные архитектором окружения, — это второй критерий.
Третий критерий — технология. Поскольку современные краски паронепроницаемые, то нанося их на фасады исторических зданий мы просто сокращаем срок их существования на этой земле. Они [здания], как люди, каждый год стареют, к сожалению, и мы можем в скором времени потерять Петербург, который мы видим.
И после — содержание. Этот критерий связан с технологией напрямую. Любая роспись должна существовать в среде какое-то время. Чем дольше, тем лучше. Монументальное искусство не рассчитано на сиюминутное восприятие, оно рассчитано [на восприятие] в пространстве и во времени. Оно должно радовать всех собой, поэтому его содержание — тоже немаловажный аспект. Вот я вам перечислил аспекты, а теперь вы мне скажите <…> — это монументальное искусство или нет?
Почему урбан-фреска с Бродским вредит Петербургу
— Человек [Лукьянов], который, например [нарисовал] Бродского, художником не является. Он просто коммерсант, который делает изображения, как он говорит, «антивандальные». То есть он привлекает художников, чтобы они у него заказывали увеличение — это типа такой искусственной фрески.
Это ужасно просто: торчащий по пояс человек из асфальта, созданный таким образом, что его закрасить было практически невозможно. Действительно, у него зубодробильная какая-то технология. Он говорит, его посыл, что разрушается город и он таким образом заплатки делает, искусством.
У него там целая стена есть. Вместо того чтобы взять и привести в порядок эту стену, он берет и замазывает [ее] своей историей. У него там какие-то уточки, и лебеди, и китч, и всё в кучу. При этом он не думает о том, как потом содержать этот фасад, потому что это непроницаемая пленка, за которой образуется плесень. У нас очень сложный климат, сами знаете, и за зиму проходит несколько циклов замерзания-отмерзания, это конденсат, это грибок. И таким образом, вместо того чтобы создавать красоту, [он уничтожает] город.
У нас не советское время, ничто не содержит государство, это содержит собственник. И каким образом он потом будет приводить в порядок эту роспись? Потому что любой другой придет, сверху что-то накрасит, это уже несоответствие. Значит, [собственника] могут привлечь за несоответствие фасада, потому что была роспись другая, а теперь на ней еще появилась красная надпись с тремя буквами и так далее. Я, понимаете, говорю о том, что в реальности. Как этот Лукьянов говорит: я с утра встал, у меня пришла в голову фантазия, и я пошел. Одно дело фантазии, а другое — содержание.
Может ли в Петербурге появиться действительно современная городская скульптура
— Дело в том, что реализация таких вещей возможна на территории парков, например. Если абстрагироваться, парк приемлет всё. У меня такие каталоги, талмуды с красивой, хорошей скульптурой, могу вам передать, но возможность реализации тут немножко прерывается, потому что дальше комитет…
Комитет по благоустройству, который потом реализует проекты, зачастую не берет скульптуры, потому что есть 44-й ФЗ — это тендер. Включается тендер, должен выиграть тот, кто меньшую сумму заявил. И авторская скульптура может уйти, получается, в исполнение не автору, [а другому скульптору], который просто предложил другую цену, более низкую. Это одна сторона.
Вторая сторона — это вандализм. Комитет по благоустройству зачастую не берет себе на баланс и не хочет брать [скульптуру], поскольку надо ее содержать, содержать сложно. Сами понимаете, это и граффити сверху наше любимое, и цветмет, и можно что-нибудь отколоть.
А зачем мы тогда проводим конкурсы? Я бегаю за каждым скульптором: давайте, участвуйте, создавайте. Они уже не верят, потому что не реализовано, а я уже выпрашиваю участие тех или иных лидеров, которые могли бы за собой потянуть остальных, но они не верят в то, что это будет установлено, и оно у меня копится. Это надо садиться за стол переговоров с теми, кто реализует.
Как чиновники оценивают проекты искусства в городской среде
— Принимает решения по внешнему виду скульптуры — быть или не быть — Градостроительный совет. Порядка 33 архитекторов там сидит. Понимаете, да? Выносится скульптура, защищает проект автор, как правило, это коллектив: и архитектор, и скульптор. Какой индивидуальный вкус у всего Градостроительного совета? Там высказываются очень разнообразные мнения и при этом трансляция прямая идет.
Принесите хороший проект, начнем с этого, и всё будет. Представители Института исследований стрит-арта как-то нам принесли самолет, но ужасный. Подача такая была: мы современные, мы видим прочтение, хотим. Но когда начинается элементарный разбор полетов — почему у вас так повернуто, а не так — начинают сыпаться, они даже не могут объяснить нормально, а на фоне какая-то трансформаторная подстанция, которая там случайно оказалась, и они в среде это никак не решают. Элементарные вопросы сразу ставят их в тупик, когда начинают обсуждать. То есть, получается, с одной стороны у нас люди заявляют о том, что они компетентны, современны, и даже добыли заказ, но при этом это ужасно.
Скульптура без места невозможна. Когда есть место, которое идет на реализацию, например, в следующем году, через год, мы понимаем, что там хорошо [выглядела бы] современная скульптура, и объявляем конкурс на это место, понимаете? Я не должен бегать за скульптором и искать его. Тем более это не в моих полномочиях. Какое я имею право взять одного, а не другого? Это коррупционная составляющая, это расценивается именно так. Чтобы этого не было, есть конкурсы, есть жюри, много претендентов, выбирается несколько лучших работ.
Почему в Петербурге так сложно установить новый памятник
— Там действительно сложная процедура, проходит и Градсовет, и Общественная палата, и через юридический комитет на подпись губернатора постановление. Как правило, памятники устанавливаются в исторической части, потому что личности, которым предлагается памятник установить, жили в исторической части, и тут топонимически-историческая связь должна соблюдаться.
Тут мы несколько являемся заложниками ситуации, поскольку в том же 944-м постановлении всё начинается с инициативного заявления. То есть [существует] некоторое лицо — юридическое, — которое хочет установить памятник. Соответственно, оно предлагает определенное место и оно же предлагает определенного исполнителя. Понимаете, да? Мы находимся в заложниках у юридического лица, которое хочет визуализировать себе тот или иной памятник.
Как правило, можно понять почему, люди хотят фигуративное искусство, находят лучше скульпторов, хуже. Соответственно, мы принимаем и смотрим то, что нам приносят. Мы не можем сказать им: нет, это плохо, давай современное искусство. Если это просто не очень хорошо, то мы будем вести разговор о корректировке данной работы и понятно, что можно довести скульптора до исступления, чтобы он отказался выполнять тот или иной заказ, хотя такого не бывает — художники и скульпторы не отказываются просто так. Но на смену ему приходит тот, кому доверяет именно инициатор.Есть возможность здесь, но тут художники люди все-таки инертные, скульпторы тоже, по большей части, инфантильны — им нужно всё на голубой тарелочке поднести. В том же 944-м постановлении есть глава 2-я, в которой перечислены личности, которым город готов поставить памятник за бюджет. До этого я рассказывал о случаях, когда не прописано: то есть любому человеку можно захотеть поставить памятник и процедуру запустить. Есть такой пул личностей, которым город готов [поставить памятник за счет бюджета]. Так где художники, скульпторы, которые предложат визуализацию тем личностям, которые там? Вот здесь как раз лазейка есть. Мы можем провести конкурс на внешний вид памятника той личности за бюджет. И мы, по крайней мере, тут уходим от требований заказчика. Есть возможность. Понятно, что каждая личность не просто так, надо закреплять за ней место.
Какие компромиссы возможны между стрит-арт-художниками и властями
— С архитектурой очень сложно: там и собственники, и содержание, и так далее. Поэтому был предложен вариант с отдельно стоящими конструкциями.
Есть конструкции, которые выглядят более или менее хорошо, что бы ты на них ни нарисовал, и вот на этих конструкциях размещение росписей может быть вообще без согласования. Не с архитектурой, а с этими конструкциями — приходите и наносите. Сейчас, в районе сентября, по-моему, будет реализовано благоустройство вот этих двух точек: «Зима-Лето», в Колпинском районе парк, и у моста Бетанкура, там интересная скейт-площадка организована и также будет установлена такая конструкция. Давайте посмотрим, как что, оценим, понравится или не понравится.
Теперь уже в ваших руках саморегуляция нанесения: сколько раз в день, сколько раз в неделю вы наносите, будете ли вы приводить [конструкции] в порядок до того, как нанести изображение. В Музей стрит-арта мы эти конструкции направляли, ребята говорили свои замечания, мы их исправляли. Может быть, не сделали всё идеально, но там модульная конструкция — модули можно заменять.
Также по аналогии мы хотели создать конструкции, которые будут не стационарны, [чтобы было можно] эти конструкции перенести и в центр города в рамках каких-то временных мероприятий.
[Еще один вариант размещения уличного искусства] — светопроекции, может быть, слышали? То есть на те же фасады зданий светом проецируется изображение. Таким образом художники могут себя популяризовать, рассказать о себе через изображение на фасаде, которое, во-первых, не разрушительно для слоя красочного, штукатурного и так далее, и в то же время днем мы видим город такой, как он существует.
Вечером, когда город погружается в сумерки, появляются другие акценты, доминанты, и таким образом можно увидеть современный город. То есть внутри одного города появляется другой. Три светопроекции сейчас появились. Контент несколько консервативный, но это первый шаг. Как раз смысл был в том, чтобы уличные художники могли предлагать свои работы для того, чтобы мы их проецировали на фасады зданий.
Мы можем популяризировать искусство современное таким образом. Плюс, например, людям понравился определенный автор, он может создать изображение, которое мы переводим в цифру, и выносим светопроекцию в центре города.
То есть надо найти в данный момент, как можно людям это искусство показывать. У меня уже есть пути такие, пускай они кажутся маленькими, но, как говорится, из искры разгорится пламя. Просто не надо сразу закидывать меня критикой, здесь я делаю всё, что сейчас вижу и могу. И, мне кажется, что всё равно лед тронется, и он уже тронулся. Давайте то, что есть, уже начинать использовать.
Читайте в нашей инструкции, как и где искать уличное искусство в Петербурге. А в этом материале о мурале с Хармсом рассказывает его автор Паша Кас.
«Бумага» благодарит Екатерину Кипяткову за помощь в подготовке материала.
Фото на обложке: Александр Щепин / Фотобанк «Лори»
