Правда ли, что осенью рубль рухнет? Что будет с ценами и уйдет ли бизнес в тень? Отвечает экономист

Весной в России резко выросли цены, но летом инфляция замедлилась. Что-то даже подешевело благодаря укреплению рубля. При этом эксперты прогнозировали, что осенью ситуация может резко измениться и произойдет обвал.

Что будет с российской экономикой осенью, ждать ли падения курса рубля и как люди будут адаптироваться к изменениям, «Бумага» спросила директора Центра исследования экономической политики экономического факультета МГУ Олега Буклемишева.

— Стоит ли ждать, что в ближайшие месяцы произойдет обвал в экономике, и как он будет выглядеть?

— В ближайшие месяцы ничего кардинально не изменится. Экономика очень инерционна. Чтобы произошел обвал в экономике в целом, надо сильно постараться. Например, в Турции стараются достаточно долго, и всё равно у них экономика продолжает расти при высокой инфляции, оттоке капитала и падении валютного курса.

Российская экономика не исключение. У нее высокая сила инерции. Но если замечать детали, то обвал в какой-то степени уже произошел. Например, если посмотреть на котировки российских ценных бумаг — а это рыночный прогноз того, что будет происходить с компаниями, — миллионы частных инвесторов лишились накоплений. В автопроме тоже уже произошел большой обвал, который непонятно как можно будет компенсировать. Но поскольку мы видим средние цифры по экономике, то мы многого можем и не заметить.

Сейчас даются относительно оптимистичные картины, что ВВП в текущем году упадет на 6 %, но на самом деле это немало: с февраля по декабрь ВВП сократится примерно на 15 % (вместо роста почти на 3 %). Что это, если не обвал? Другое дело, что далеко не все люди чувствуют эти изменения, как работники автозаводов, кинотеатров, металлургии, где довольно серьезно сократилась выручка. А вот у людей, которые заняты в бюджетной сфере, почти ничего не поменялось. В общем кажется, что продолжается нормальная жизнь, хотя это не так, если смотреть внимательней.

Экономическая ситуация будет меняться медленно. Тем не менее сдвиги уже есть. В августе вступило в силу эмбарго на импорт угля из России. Вроде в моменте не так много и можно без этого жить, но эффект будет различим только со временем. Тогда в масштабах российской экономики мы увидим, например, серьезное сокращение экспорта и просадку отдельных региональных экономик. А если остановить экспорт нефти и газа на западном направлении, к чему сейчас дело идет, то включить его обратно в прежних объемах, что бы ни произошло, уже не выйдет. Это долгосрочные последствия: чтобы их идентифицировать сейчас, нужно обладать определенной фантазией и желанием видеть эти последствия.

— Если экономическая ситуация меняется постепенно, в какой-то момент может произойти обвал?

— Все количественные изменения рано или поздно ведут к качественным. Когда в какой-то момент предприятие становится нерентабельным, надо его останавливать, разгонять людей не в отпуск, а на улицу, банкротить и менять собственника. Затягивать — только делать хуже. Пока такого рода быстрые процессы происходят мало где. Но они могут продолжить нарастать. Мы же исходим из того, что ситуация остается прежней. Однако, например, санкции могут и ужесточаться.

— Как изменится экономическая ситуация, если будет новая волна коронавируса?

— Мы не выдержим одновременно двух бед, поэтому, скорее всего, даже если придет очередная волна коронавируса, ее постараются не заметить. Меры будут минимальные, они будут касаться бытовой сферы, а не производственной деятельности, поэтому если это всё и отразится на текущих показателях, то незначительно.

— Будет ли федеральное правительство спускать решение проблем на регионы?

— Оно всегда этим занимается, оставляя за собой контроль. При этом не всегда полномочия сопровождаются финансированием. Но вот, например, в пандемию довольно большие средства выделялись на региональные уровни для того, чтобы бороться с коронавирусом, поддерживать социальную сферу, которая в основном висит на регионах.

Но представьте другую ситуацию, когда падают нефтегазовые доходы и у центра не остается того ресурса, которым он раньше пользовался для поддержки регионов. Регионы оказываются в очереди приоритетов ниже по списку, чем раньше. Соответственно, больше проблем должно лечь на плечи руководства регионов, особенно тех, которые больше других страдают на нынешней стадии кризиса.

— Будут ли дыры в бюджетах регионов и как их будут устранять?

— Везде по-разному. Доходы региональных бюджетов примерно пополам делятся на НДФЛ и налог на прибыль. НДФЛ не сильно варьируется. А вот налог на прибыль может поджаться, причем наиболее сильно в регионах, которые раньше получали за счет него большую долю доходов, ведь у предприятий прибыли будет не так много. Как с этим справляться? Ужимать расходы и финансировать наиболее важное — так всегда и делалось при отсутствии должного уровня доходов.

— Как будут адаптироваться люди — ждать ли расцвета теневой экономики? Отходничества?

— Теневая экономика в самом распространенном определении — это то, с чего не платятся налоги. Сейчас с возникновением сложностей у бюджета будут «охотиться» на теневую экономику гораздо активнее, чем раньше. Будет расцвет, скорее, «гаражной экономики» — когда люди сами приспосабливаются, начинают искать варианты выживания, перестают появляться в открытой, белой экономике. Но государство себя не очень хорошо сейчас чувствует, чтобы давать большую налоговую свободу. Скорее наоборот, потребуются деньги и будет ужесточение налогового бремени.

Что касается отходничества, в городах сохранится экономика услуг, но не факт, что там жить будет легче, потому что и жизнь дороже. Потребность в рабочих руках может сократиться, а не увеличиться, а конкуренция за рабочие места — усилиться.

— Что дальше будет с курсом рубля?

— С курсом рубля ситуация более-менее понятна, потому что он сейчас находится в искусственной зоне. Туда он попал благодаря отключению финансового счета платежного баланса (нормального инвестиционного обмена с заграницей) и заморозке резервов. Сейчас крепость курса фиксируется на большой, но сильно наклоненной площадке торгового баланса, где на сегодняшний день экспорт серьезно преобладает над импортом, а регулятор не может ничего сделать.

Я вижу две траектории. Первая траектория — постепенное ослабление действующих капитальных ограничений и (или) схлопывание торгового профицита с постепенным сползанием курса туда, где он примерно должен находиться. А вторая — введение административного курса, который будет отражать реалии гораздо лучше, чем нынешний квазирыночный. Понятно, что в стране, которая лишилась половины золотовалютных резервов, ведет широкомасштабную «спецоперацию» и находится в санкционной войне с половиной мира, курс национальной валюты не может быть крепче, чем прежде.

— Что произойдет с ценами?

— Доходы людей снижаются, люди перешли к осторожному поведению и готовятся к худшим временам. Соответственно, ценам расти особо некуда, потому что нет давления на них со стороны спроса, да еще рубль крепкий, что не дает особо дорожать импорту. А дальше, поскольку Центральный банк не собирается активно стимулировать экономику, многое будет зависеть от того, как поведет себя бюджет. Нужно ведь поддерживать людей: индексировать социалку, обеспечивать льготы и компенсации бизнесам, начиная от закрытых аэропортов и заканчивая металлургией, пытаться развивать инфраструктуру и замещать импорт. Если деньги будут активно поступать через бюджетные каналы в экономику, тогда мы увидим всплеск инфляции. Если бюджет будет вести себя достаточно умеренно, тогда и с инфляцией особо ничего драматичного происходить не будет.

Но низкая инфляция — это необязательно хорошо, это может быть симптом отсутствия перераспределительных процессов в экономике, той самой структурной трансформации, о которой говорит Центробанк. Это значит, цены «залипнут» относительно друг друга, не давая бизнесу импульсов для дальнейшего развития. У экономики тогда не будет особых перспектив, чтобы оттолкнуться от дна и пойти в другом направлении.

— Какие прогнозы по реальной безработице, бедности в регионах?

— В условиях, когда происходит снижение зарплат и реальных доходов, бедность не может снижаться, она будет нарастать. Но цифра будет неравномерно распределена по стране. Вполне возможно, что деньги, например через военно-промышленный комплекс или «боевые», поступают в депрессивные регионы — и там населению станет лучше. И мы парадоксальным образом сможем даже где-то увидеть сокращение бедности.

Но появятся новые зоны бедности — в основном моногорода и небольшие населенные пункты, где люди лишаются работы, теряют в доходах и им больше некуда податься. Но вряд ли мы это сразу увидим в цифрах безработицы. В условиях дефицита квалифицированных кадров предприятия традиционно стараются не увольнять людей, а те, в свою очередь, стараются сохранить рабочий статус и не идти на биржу труда. Я не исключаю, что сейчас увеличат пособия и у людей появится материальный стимул регистрироваться в качестве безработных. Но будут ли предприятия с большой охотой допускать сокращения, зависит от того, как сильно будут давить на них региональная и центральная власть.

— Что будет с реальными доходами?

— Значительная часть доходов страны складывалась из экспортных поступлений. Если мы не увидим прежнего потока энергоносителей на запад, если не отменят запреты на вывоз продукции металлургии, деревообработки, химии, то будет еще большее сокращение доходов российской экономики и, соответственно, людей. А раз инфляция будет сохраняться, то и реальные доходы в таких условиях расти не могут.