Публицист и автор пародийных переводов «Братва и кольцо» и «Шматрица» Дмитрий Гоблин Пучков провел детство в Купчине. В центре он почти не бывал и выбирался только в зоомагазин — за кормом для рыбок.
Дмитрий рассказал «Бумаге», как ловил жаб и головастиков из реки Волковки, как пил портвейн за 2 рубля и почему Петербург — единственный город, в котором он хотел бы жить.
Какой была ваша первая квартира?
Я родился на Украине, в городе Кировоград. В 1969 году, когда учился во втором классе, мы с семьей переехали в Петербург. Жили в Купчино, в только что построенном «доме-корабле» на улице Бассейной. Позднее этот участок переименовали в улицу Турку.
Квартира была трехкомнатная, вроде 62 метра. Жили там впятером: мать, отец и трое детей. Пока был ребенком, мне там было хорошо и просторно. Сейчас — уже не совсем.
Поскольку папа был военным, на какое-то время мы уезжали в ГДР. Там у нас была квартира с кухней в 20 метров — устанешь ходить от стола до раковины и обратно. Мать всё время жаловалась, что готовить страшно неудобно. На нашей кухне в Купчино с этим проблем не было: можно было, не вставая из-за стола, дотянуться до всего нужного.
Жили мы небогато, в доме никогда не было двух одинаковых предметов мебели. В основном всё было сделано руками отца. Большую часть детства у меня не было своей комнаты, спал на раскладушке. Когда старший брат закончил школу и отправился в военное училище, его комната перешла мне.
В комнате стоял диванчик, на котором я спал. Возле дивана — огромный приемник, внутри приемника — проигрыватель, на котором я слушал пластинки. Рядом секретер. Между секретером и окном — отцовский верстак. Противоположную стену занимали книжные стеллажи — книг в доме было много, читать я научился задолго до школы и читаю до сих пор.
Для ребенка Купчино, на мой взгляд, было очень хорошим местом. Наш дом стоял между двух школ, перед домом — стадион, там же куча спортивных площадок. Мы целыми днями гоняли в футбол, играли в баскетбол и волейбол. Неподалеку протекала река Волковка, в которой водились жабы, головастики, жуки. Поскольку я был суровым юным натуралистом, то постоянно всех их ловил и тащил домой. Дома всегда были аквариумы, террариумы, где жили рыбы, тритоны, головастики, лягушки и даже уж. Змеи — это был уже перебор, в один прекрасный день мать сказала, что уж сбежал, и змей у меня больше не было.
В центре города я практически не бывал и меня абсолютно не интересовало, что там. Я знал только, что на Московском проспекте есть зоомагазин, куда ездил на трамвае за кормом для рыбок.
Кто окружал и чему научил вас тогда?
Вокруг проживало огромное количество сверстников. Только из нашего дома и пары домов рядом вместе со мной в армию ушло человек пятнадцать. Правда, все мои друзья были на год старше меня. Дело в том, что у моего брата был лучший друг, а у того — младший брат, на год старше. Я всегда дружил с ним и с его одноклассниками.
Позади нашего дома стояли хрущевки, куда людей переселяли из подвалов Лиговского проспекта. Там почти у всех либо кто-то сидел, либо кто-то сидит. Потом и мои сверстники подтянулись. У них там густо цвела блатная философия, обсуждались суровые понятия. Но нам такое было неинтересно и по таким вопросам мы просто не пересекались. Интересы у нас были совсем другие, блатная романтика никого не трогала. Что характерно, из тех ребят почти никто не дожил и до пятидесяти.
С алкоголем у нас всё было хорошо. Бутылка портвейна стоила 2 рубля 2 копейки. Таким образом, когда ты выходил вечером во двор с рублем, назад могли занести на руках. Рядом была станция «Сортировочная»: там проводники продавали вино в разлив из-под полы. За 2 рубля наливали трехлитровую банку — и весь двор убирался в хлам. Именно так среди сверстников получилось немало алкоголиков и сильно пьющих.
Где лично вам хочется бывать постоянно?
После армии вместе с женой я перебрался в коммуналку в центр города — на улицу Старорусскую. Поскольку люблю ходить пешком, я там много гулял и разглядывал всякое. Это был уже финал Советского Союза, и выглядел центр не очень презентабельно: всё обшарпано и побито. В некоторых местах — будто немцев вышибли вчера вечером.
С тех пор всё радикально поменялось. У меня есть знакомые, которые эмигрировали за границу. Когда приезжают в Петербург, сильно удивляются, насколько изменился и как хорошо теперь выглядит город.
Уже 16 лет я живу в центре, на Лиговском проспекте, по-прежнему люблю гулять пешком, особенно по ночам. Так думается хорошо. Ежедневно болтаюсь по окрестностям, стараюсь выбирать разные маршруты.
Жить на Лиговском не особенно удобно. Адская скученность, машины некуда ставить. Почти во всех домах нет горячей воды, приходится пользоваться газовыми колонками. Но мне в центре жить нравится.
А недавно купил изрядный кусок земли, построил себе дом. Надеюсь к Новому году туда заехать. Пока в жизни за городом масса непонятного, но, с другой стороны, тишина, свежий воздух.
Каких мест в городе вы стараетесь избегать?
Нелюбимых мест нет, есть места, в которых я просто не бываю, потому что мне там нечего делать. Например, на проспекте Ветеранов или на проспекте Просвещения – там для меня ничего интересного нет, заезжаю раз в пять лет случайно. Всё, что мне надо и с чем я работаю, расположено в центре.
Каким должен быть город, чтобы вы выбрали его для жизни?
Никаким. Кроме Питера мне нигде не нравится. Съездить, посмотреть — интересно. Я часто путешествую, езжу за границу. Реалии обыденной жизни местных сильно отличаются от того, что видят туристы, бегая вокруг достопримечательностей. Хорошо ли в Париже? Отлично. А на Манхэттене? Красота. Только если сесть в автобус и поехать в какую-нибудь Маленькую Италию, ты даже из автобуса не выйдешь.
По работе часто бываю в Москве. В Москве безумное нагромождение не пойми чего, как будто ненормальный дома навтыкал как попало. Все эти бугры, холмы, кривые улицы вызывают удивление. Нормальный город, он плоский, а улицы — прямые.
Если уезжать из Питера, то исключительно ради каких-то трудов и не навсегда. Я не хожу каждый день в Эрмитаж и Мариинский театр, но невозможность пойти туда в любой момент психологически меня угнетает.
