Россиянин 3,5 месяца сидел в грузинском изоляторе после акции против закона об «иноагентах» — мы с ним поговорили

 — Как вы оказались на акции протеста и что именно там произошло?

— Я родом из России, и, к сожалению, я стал политически активен только после войны, когда выходить на какие-либо митинги было уже невозможно. 1 мая был мой первый и пока что последний митинг (речь идет об акции протеста против закона об «иноагентах» — прим. Paper Kartuli). 

Я вышел на этот митинг, потому что мне не нравится этот закон. Я считаю, что его приняли исключительно в целях репрессий. И мне не нравится в целом то, что Россия тянет свои руки к Грузии. Если бы это были чистые руки и добрые намерения, то, естественно, я был бы наоборот рад тому, что кто-то пытается помочь Грузии, но я знаю, насколько это грязные руки. Я надеюсь, что у Грузии все-таки получится стать частью Европы, как этого хочет население.

Если бы я был такой один, я бы не вышел, потому что нахожусь в другой стране и не вправе выбирать за граждан Грузии. Но я считаю, что имею право их поддержать.

Я хотел показать, что вот, мы здесь, и мы готовы не просто кричать что-то, мы готовы действовать, мы готовы стоять под водометами и газом и делать всё ради того, чтобы нас услышали и к нам прислушались. Лично я для этого сломал камеру видеонаблюдения.

Мне предъявили обвинения в том, я повредил камеру и кидал в полицейских всяким мусором, бутылками, камнями и прочим. Потом оставили только порчу камеры, так как первое было проблематично доказать. Обвинение в том, что я бросал предметы в полицейских, мне предъявили только на самом первом суде, чтобы была возможность меня арестовать. Насчет камеры. Лично я считаю, что я ее только повредил, но какой-то там эксперт доказал, что она сломана полностью. Потенциально мы могли бы это оспаривать, но мы с адвокатом понимали, что это затянет дело.

Полиция использовала против нас гранаты со слезоточивым газом, гранату я лично видел и использованную подержал в руках (вероятно, речь идет о дымовых или газовых гранатах: такие использовались при разгоне протестов весной 2023 года, весной 2024-го участники акции и журналисты неоднократно сообщали о газе и дыме — прим. Paper Kartuli). Потенциально кто-то мог получить ранение не только от газа, но и от попадания этой гранаты. Также против нас использовали водометы и перцовку (об их применении сообщали и другие очевидцы и журналисты — прим. Paper Kartuli). В меня несколько раз попали. Даже та часть кожи, которая была под одеждой, — я чувствовал, как она горела. Мой адвокат использовал аргумент, что полиция применяла против нас оружие. И что поломка камеры была ответной реакцией. В какой-то степени это тоже верно.

— Что происходило с вами после задержания? Предоставили ли вам переводчика?

— Ничего плохого, кроме самого задержания, не было. И полиция, и охранники, и даже заключенные относились ко мне хорошо. На судах у меня всегда был переводчик. В тюрьме его не было. Но мне повезло — там многие знали русский. 

Меня задержали 8 мая в квартире, и во время задержания спрашивали про наркотики. Говорили, что лучше, если я покажу их, потому что если я не покажу и наркотики найдут, мне будет хуже. Наркотиков у меня не было. Я их не продаю, не покупаю и не употребляю. Но то, что полиция всегда спрашивает про наркотики, это, видимо, довольно частое явление в Грузии (в 2023 году в Грузии зарегистрировали 6594 преступления, связанных с наркотиками — прим. Paper Kartuli).

Во время задержания у меня изъяли телефон, загранпаспорт, симку и еще несколько личных вещей. И до сих пор их не отдают. Адвокат говорит, что отдадут к концу этой недели. Не отдают не потому, что не хотят, а потому, что нужно разобраться с документами. Благо хорошие люди нашли мне телефон и купили сим-карту. Потому что у меня не было возможности даже купить сим-карту из-за отсутствия паспорта. 

Кроме того, на момент задержания я жил с одной девушкой, во время задержания она также была в квартире. И полиция, уже после того, как меня увезли в участок, забрала ноутбук этой девушки и вроде как телефон. Их почему-то приобщили к делу и к уликам, хотя они вообще никак не связаны. К сожалению, разобраться с этим не получилось, и бедной девушке придется ждать еще несколько дней до того как ей их отдадут.

— Кто вам предоставлял юридическую помощь?

— Мне помогал и до сих пор помогает адвокат Шота Тутберидзе из Ассоциации молодых юристов Грузии (неправительственная организация, деятельность которой направлена на развитие прав человека и верховенства права — прим. Paper Kartuli), он взялся за меня бесплатно. Он быстро узнал о моем задержании и приехал. Меня задержали ночью и вначале посадили в КПЗ на сутки. Днем пришли Шота и государственный адвокат, который мне как иностранному гражданину положен бесплатно. Они пришли одновременно, и встал вопрос, кого я выбираю. Естественно, я выбрал частного адвоката, и в целом не пожалел. Также мне помогли правозащитники из НПО (неправительственных организаций — прим. Paper Kartuli). Я не знаю, кто это на самом деле, просто адвокат сказал, что нашел людей, которые готовы оплатить мой штраф за нанесенный ущерб.

Я был арестован на время судебного разбирательства. Суды, по законам Грузии, могли идти вплоть до девяти месяцев. Моему освобождению помог адвокат. Во-первых, он сильно политизировал обвинение, мотивы моего поступка. Так удалось свести это к хулиганству, к тому, что я заслуживаю штрафа, а не тюрьмы. Сильно помогло то, что мой адвокат старался договориться с обвинением, а также то, что мы оплатили нанесенный мной ущерб в 1800 лари. В итоге на последнем суде 16 августа мне назначили только штраф и сразу же отпустили.

— Угрожали ли вам депортацией?

— Депортацией мне не угрожали и даже не предлагали такой вариант. Я, конечно, не хотел бы быть депортированным в Россию.

— Связывались ли вы с секцией интересов РФ?

— Нет, не связывался.

— Расскажите, в каких условиях вы находились в заключении.

— Условия содержания под стражей были лучше, чем могли бы быть, скажем так. Я находился в шестиместной камере. Во-первых, охрана нас не била, не оскорбляла и не пыталась сделать что-нибудь плохое нам. Во-вторых, было трехразовое питание. Душ всего два раза в неделю, но это хоть что-то. К сожалению, у нас не было телефонов, их забирают, но у нас была возможность позвонить раз в день на 15 минут, что уже неплохо. 

У нас даже были телевизоры. Один чей-то личный, кто-то из моих сокамерников купил, другой тот, что предоставило государство. Эта тюрьма была относительно легкого режима, но ты всё время находишься в камере, выходишь один раз на прогулку утром — по желанию, никто не заставляет. 

Тюрьма относительно старая, еще советских времен (речь идет о тюрьме в районе Глдани — прим. Paper Kartuli). Самая большая проблема там — тараканы, клопы и прочие насекомые. Их много, и даже если их травят, они остаются. Но эту проблему потенциально можно решить. 

Если вынести быт за скобки, самое плохое, что есть в тюрьме, это то, что ты, собственно, в ней находишься. То, что ограничена твоя свобода, ты находишься с незнакомыми людьми. Ну и лично у меня проблема была в том, что я не знал, что меня ждет на свободе. У меня есть работа (как и до задержания, Андрей работает курьером в магазине Fishpoint — прим. Paper Kartuli), но у меня очень мало личных вещей, так как почти все вещи пришлось выкинуть после ареста, и нет стабильного жилья.

— Каким было ваше общение с сокамерниками и сотрудниками тюрьмы?

— Почти что все охранники и полицейские максимально провластны. Если я с ними общался на тему политики, они всегда говорили, какой Запад плохой, какая Россия хорошая, и что Грузия, идя по пути к России, делает всё правильно. Наверное, самое нейтральное мнение, которое я слышал от охраны, это то что умные дяди всё решат за тебя, не стоило тебе туда лезть. 

Заключенные наоборот. Почти все, с кем я говорил, за Европу. Буквально двое были с иной позицией. Один человек был за независимость Грузии, чтобы она не зависела ни от России, ни от Европы, жила сама по себе, просто торговала. И еще один был пророссийским, говорил, насколько Путин молодец, Сталин молодец и насколько Европа плохая. Что парадоксально, жил он в Испании. Бывает.

Но при том, что очень многие за Европу, они также и за этот закон [об «иноагентах»]. Считают его не пророссийским, считают, что он максимально правильный и т.д. Что довольно странно, как по мне — видимо, просто люди не разбираются.

Подробнее про закон об «иноагентах» читайте в разборе Paper Kartuli