«Ситуации, когда люди голодают, нередки». Для украинских беженцев в Петербурге открыли приемную. Мы поговорили с координатором

Екатерина Евченко

журналистка, координатор «Центра помощи беженцам»

Про организацию центра

— Какую помощь оказывает «Центр помощи беженцам и вынужденным переселенцам»?

— Вся эта деятельность началась, когда в конце марта — начале апреля в Ленобласть через эвакуационные коридоры начали вывозить беженцев, жителей Мариуполя. Их поселили в ПВР в Тихвине. Через некоторое время пошел поток транзитных беженцев — это люди, которые выезжали в Европу через Россию. Здесь, в Петербурге, у нас главный транзитный хаб из-за границы с Эстонией и Финляндией.

Так что спонтанно сформировалось два направления деятельности: помощь тем, кто проездом, и тем, кто остается в России. Это подразумевает совершенно разную поддержку: одеть, обуть, дать лекарства или, если человек хочет выехать, найти переноску для кошки, чипировать собаку, просто довезти до границы.

— И всё это организовывается исключительно онлайн?

— Теперь, с открытием офиса «Центра» — это помещение примерно в 50 квадратов на первом этаже, — нет. Уже осенью стало понятно, что нужно какое-то помещение или офис, чтобы люди могли обратиться за помощью лично.

Молодые, сильные, здоровые и с достатком выехали уже давно. Сейчас же приезжают самые тяжелые: после ранений, парализованные, лежачие, старики, одинокие женщины с детьми, люди с ментальными проблемами.

Личное общение в таких вопросах, когда речь идет об уязвимых людях, получается более конструктивным. Особенно если обращаются пожилые, для которых телеграм и вотсап вообще не вариант или у которых вовсе нет телефона.

— С какими проблемами к вам обращаются чаще всего?

— У тех, кто остается, совершенно разные проблемы. Например, недавно нашли несколько матерей-одиночек, которые живут в однокомнатной квартире и спят на одной кровати по очереди. Продуктов у них нет. Постельного белья тоже.

Часто случается так, что у людей нет буквально ничего: укрываются шторами, спят на полу. Или что людям нечего есть.

Соответственно, мы открыли офис на Курляндской 49, там же находится наш «Гумсклад» — здесь беженцы могут выбрать одежду, бытовую химию. В последнее время мы стали выдавать продукты — потому что ситуации, когда люди голодают, нередки.

В офисе они могут получить консультацию лично: по поводу транспортировки, по поводу лечения. Медицинской помощью серьезно занимаемся мы с Григорием Александровичем Михновым-Вайтенко, она требуется практически всем. А наш юрист Диана Рамазанова консультирует по любым правовым вопросам.

Еще я организовала целый штат психологов-волонтеров, в том числе кризисных. Они работают и со взрослыми, и с детьми. Сейчас они работают в кабинете на Восстания. Посмотрим, есть ли смысл проводить встречи на Курляндской, все-таки это довольно далеко от метро. Если будут такие запросы — то обязательно.

— По какому графику центр будет работать?

— Мы скоро опубликуем наше расписание. В офисе мы собираемся находиться и по очереди и вместе. Точно будет пять рабочих дней и, возможно, один [рабочий] выходной — среди беженцев есть работающие люди, им удобнее приехать в субботу.

Поскольку мы все активно работаем как волонтеры и координаторы, заявки идут к нам лично. По сарафанному радио наши контакты расходятся очень широко. Плюс какие-то заявки мы перекидываем друг другу.

Сейчас наша задача — сделать так, чтобы поток заявок стал более централизованным. Скорее всего, по-прежнему будут личные обращения, но мы будем их как-то регистрировать. Недавно завели общую почту, куда может написать любой желающий: sos@cpbspb.ru. Понятно, что у каждого остается и своя, но так отслеживать заявки будет проще.

— По каким вопросам лучше приходить на прием лично?

— По любым. Если человеку важнее по каким-то причинам увидеться с глазу на глаз, пускай приходит. Мы примем вообще всех.

Иногда у беженцев на руках куча разных документов. Пересылать их в телеграме не слишком удобно: их начинают фотографировать, камера очень плохого качества — я вот сейчас с украинского на русский перевожу документы детей из Мариуполя, приходится ломать глаза, чтобы всё рассмотреть. Если вопросы так или иначе связаны с документами, лучше все бумаги приносить с собой и вместе смотреть.

По правовым вопросам тоже, конечно же, надо приходить на прием. Или когда человек говорит, что у него нет одежды, нужна обувь, продукты и прочее, — так мы сразу отведем его на гуманитарный склад.

Часто еще бывает такое, что семья звонит и рассказывает, что нужна обувь для мальчика. А потом начинаешь разговаривать — и оказывается, что там столько проблем и настолько тяжелых, что обувь для мальчика 12 лет — это самое простое…

Про конкретные кейсы

— Сколько человек в день обращается в «Центр помощи беженцам»?

— Я занимаюсь этим с середины апреля, и с середины апреля у меня не было ни одного дня, чтобы мне не пришло сообщение, на которое надо отреагировать срочно. В том числе 31 декабря и 1 января.

Количество обращений всегда зависит от общей ситуации, от интенсивности боевых действий в отдельно взятых районах. Например, огромный поток беженцев был, когда людей эвакуировали из Херсона.

— С какими кейсами вы работаете сейчас?

— Обратилась женщина из Мариуполя, у нее двойня с инвалидностью. До 24 февраля они получали по своим квотам высокотехнологичные обследования, лечение. Сейчас у них такой возможности нет. Я начала разбираться в диагнозах, оказалось, что у ребенка редкая патология — spina bifida — и с этим диагнозом у нас детей лечат только в Москве, Санкт-Петербурге и Новосибирске. То есть свозить их в близкий Ростов не вариант. Значит, им требуется медицинская эвакуация, это реанимобили — дорого. Я нашла фонд, который помогает детям с таким диагнозом. Сейчас занимаюсь переводом их медицинских документов, чтобы отправить детей в один из медцентров с помощью этого фонда.

Плюс я помогаю уехать в Канаду одной девушке. Это внучка моих пожилых подопечных, которых я вывозила из Костромы — они все мариупольцы. У нее самые трагичные обстоятельства: она потеряла свою семью. Сейчас она находится в Европе, мы занимаемся ее визой в Канаду.

То есть надо понимать, что мы волонтеры в Санкт-Петербурге, но занимаемся тем, что отправляем человека из Львова в Канаду, из Финляндии в Турцию. Довольно распространенная ситуация, когда приходится этими людьми заниматься, даже если они покинули территорию России. Потому что с ними сложились доверительные отношения, потому что у нас наработан уже какой-то опыт и проще помогать им самим, а не передавать волонтерам в Европе — их там не так уж много, и они тоже завалены заявками.

Еще у меня на повестке дня история, которой я давно занимаюсь. В мае приехал молодой человек из Мариуполя с осколочным ранением глаза. Здесь, к сожалению, обеспечить ему операцию мы не могли. Поэтому отправили его в Финляндию. И вот там его мурыжили полгода, а операцию так и не сделали. Ему нужна довольно сложная челюстно-лицевая хирургия: много переломов, плюс в поврежденном глазу, в котором зрение уже не восстановить, остались крошечные осколки мины. Спонсоры выделили на него довольно большую сумму денег, и сейчас я помогаю ему уехать на операцию в Турцию. А там сами знаете, что происходит. Но процесс идет.

— А гуманитарную помощь в Мариуполь отправляете?

— У нас осенью был опыт, это как раз организовывала я. В Мариуполе есть волонтеры — люди, которые там остались и у которых есть силы на то, чтобы помогать землякам. По понятным причинам таких немного. Они обращались к нам по разным ситуациям, когда у людей не было вещей, когда диабетикам не хватало лекарств.

Сначала мы думали передать несколько посылок с инсулином — я его купила по заявкам, мы его отправили, можно сказать, вручную. Волонтер с двумя холодильниками доехал до Таганрога, оттуда холодильники забрали и отвезли в Мариуполь. Стало понятно, что этого недостаточно: в городе до сих пор много уязвимых людей, которые просто остались выживать.

И мы отправили груз, больше тонны: там и постельное белье, и корма для животных, и одежда, и детское питание, и лекарства. Половину аптеки пришлось скупить по заявкам. Очень много было личных посылок: волонтеры передавали подопечным, беженцы — родным.

Отправить из Петербурга груз в Мариуполь — нетривиальная задача. В результате мы отвозили его до Ростова, и потом уже волонтеры из Мариуполя его забрали. Мы решили, что сейчас так делать не будем, потому что это требует слишком много разных ресурсов.

Есть прекрасные волонтеры в Краснодаре, в Ростове, в Таганроге, которые часто посещают Мариуполь. Теперь мы просто заказываем доставки до этих городов, и они сами всё забирают. Сейчас идет речь о том, чтобы открыть в одном из этих городов гуманитарный склад.

Про пожертвования и волонтеров

— Как «Центр помощи беженцам» финансируется?

— Финансирование устроено просто: это исключительно частные донаты — @Charity_paybot. Это очень разные суммы: от 100 рублей до каких-то существенных. Так что работаем только на благотворительных взносах, других источников у нас нет и, подозреваю, не будет. К счастью, неравнодушных людей оказалось даже больше, чем мы думали.

Иногда нам предлагают помощь компании. Когда мы отправляли груз в Мариуполь, транспортная компания «Слонкарго» довезла всё до Ростова бесплатно.

— Много ли у вас компаний-спонсоров?

— Прошлой весной по просьбе [нашего юриста] Дианы Рамазановой один спонсор, пожелавший сохранить анонимность, подарил детям школьного возраста из ПВР Тихвина 31 ноутбук и 14 планшетов.

Важно, что нас поддерживают медицинские организации: расходы на медпомощь для беженцев колоссальные. Сеть лабораторий «ДНКОМ» предложила бесплатно сдавать анализы, частная скорая помощь «Корис» оказывает поддержку в медицинской эвакуации и в экстренных случаях.

Помогают нам Медицинский институт им. Березина Сергея, больницы «РЖД» и МЧС и детская больница Марии Магдалины. Беженцы лечатся в стационарах Елизаветинской больницы, [больницы] св. Георгия, а также им. Скворцова-Степанова. Стоматологические клиники «Аллегро» и «Белая медведица» помогают в тех случаях, когда необходимо срочно полечить зубы.

Со всеми этими организациями мы сотрудничаем практически ежедневно. У людей, выехавших из зоны боевых действий, буквально обрушивается здоровье на фоне тяжелого стресса.

— Что, кроме отправки донатов, может сделать человек, который хочет вас поддержать?

— Есть момент, который для меня, наверное, один из самых непростых. Мне постоянно, практически каждый день, пишут люди: «Катя, я так хочу помогать, скажите, чем я могу помочь, я всё сделаю». А ты думаешь: «Блин, это мне еще надо придумать, какую задачу предложить». Не хватает людей, которые готовы взять на себя ответственность самостоятельно что-то сделать и организовать. Таких действительно мало — мы знаем друг друга, все до единого. А новых не прибавляется, хотя хотелось бы, если честно.

Петербуржцев, которые готовы помочь в мелочах, поработать автоволонтером или что-то такое, достаточно. Когда я собирала груз в Мариуполь, кинула клич, чтобы приходили сортировать вещи и запечатывать коробки. Десятки человек приходили! Энтузиазма у людей много, но далеко не все, к сожалению, готовы организовывать что-то самостоятельно.

А еще многие просто не знают, как помогать. Тем, кто хочет, но не понимает как, я просто советую подключиться к волонтерскому общему чату. Задач там всегда полным-полно. Кого-то пристроить у себя дома, кого-то подвезти, кого-то накормить или просто встретить. Найдете себе дело буквально за считанные минуты.

— А именно в приемной какая-то помощь нужна?

— Пока не могу сказать, мы только начали. Если кто-то хочет пожертвовать нам оргтехнику… Принтер не помешал бы. Мебель у нас есть, поэтому нужно всё, что обычно используется в офисе.

Еще мы бы были рады кофеварке. Это может прозвучать смешно, но люди, которые к нам приходят… хорошо бы их угостить кофе. Вот сегодня придет семья, которой нужна помощь с выездом из России, и я побегу покупать им кофе в кофейне. Когда общаешься с очень уязвимыми и пострадавшими людьми, важны любые мелочи в проявлении заботы.