Актер Геннадий Смирнов, сыгравший в фильмах «Кококо» и «Петербург. Только по любви», четыре года прожил в студенческом общежитии на окраине города, а затем перебрался в центр. Его соседями по коммуналке на Большой Московской была семья алкоголиков. С конца 90-х Геннадий живет в знаменитом доме Бассейного товарищества на улице Некрасова.
Почему Коломна не совсем Петербург, где в городе можно увидеть «тихую провинциальную жизнь», чем плохи современные дома в историческом центре и в чем главное достояние горожан — в рассказе петербургского актера.
Каким было ваше первое жилье?
Моим первым адресом в Петербурге была улица Опочинина, дом 8. Я там жил неделю, когда поступал в Театральный институт. Потом переехал в огромную 16-этажную общагу на улице Доблести. Когда я там жил, вокруг были поля, а из окна моей комнаты на 15-м этаже был виден залив. Сейчас там всё застроили домами и вряд ли что-то видно.
После общаги я снимал комнату на улице Плеханова (Казанской). Там жила многодетная семья. Их сын ушел в армию, и они сдали мне его комнату. Это были фантастические, очень приятные люди, я прожил у них больше года. Хозяин — дядя Коля — был выпивающий. Мы с ним иногда сидели по вечерам. Его жена стучалась ко мне в дверь и говорила: «Геночка, ну что ты сидишь там голодный, давай я тебя борщиком покормлю».
Тогда была инфляция, курс менялся раз в месяц, но они мне даже не повышали кварплату. У нас были прекрасные отношения, которые сейчас, наверное, невозможны между соседями.
Потом была комната в коммуналке на Большой Московской, а в 1998 году я переехал в жилой комплекс Бассейного товарищества — дом на углу Греческого и Некрасова, где и живу до сих пор.
Когда-то это был самый современный жилой комплекс в Российском империи. У них даже был центральный пылесос. В подвале стояли моторы, от них были проведены трубы по квартирам. В определенное время он включался, горничные вставляли шланг в дырку в стене и пылесосили.
Когда я туда переехал, часть дома была разобрана, на первых этажах продавали поддельный алкоголь. А потом дом начал постепенно оживать. Заброшенный угол продали, там поселились приличные люди. Поменяли крышу, трубы, стали работать лифты. Всё это происходило на моих глазах.
Кто вас тогда окружал и чему научил?
В 1994 году мы поменяли вологодские квартиры на комнаты в коммуналках и переехали в одну из них — на Большой Московской, 9. Это было чудовищное место — классическая петербургская коммуналка, населенная алкашами.
Там было три комнаты, две из них занимала соседка Наташа и ее родственники: брат Коля (он тогда только что вернулся из тюрьмы) и сын, который тоже был алкоголиком и к тому же торговцем наркотой. Рядом, на Социалистической, жил бывший муж Наташи. Тоже, естественно, алкоголик.
Наташа была редкостной гадиной, которая получала удовольствие только тогда, когда удавалось сделать что-то плохое другим людям. Хуже был только ее брат Коля. Он воровал у нас продукты из холодильника. Когда я спрашивал: «Коля, зачем ты это делаешь, это же наши продукты!», он отвечал: «Так мне ж надо жрать…». Коля всегда смотрел телевизор на полной громкости, и спать было невозможно. Когда я просил его сделать потише, он говорил: «А я ничего не слышу».
К счастью, потом Наташа решила сдавать свои комнаты, и я нашел себе приличных соседей — из театра. И тогда началась нормальная человеческая жизнь, где никто ни у кого не воровал помидоры.
Где в Петербурге вам хочется бывать постоянно?
Поскольку я живу в центре, то очень его люблю. Люблю, например, бродить по Коломне. На Садовой находится репетиционная база театра «Приют комедианта», поэтому я там часто бываю. Внешне Коломна — это не совсем Петербург, она больше похожа на провинциальную Москву. Но по сути это абсолютный Петербург.
Еще одно место, напоминающее Коломну, — это Советские улицы, Мытнинская. Там множество коммуналок и летом частенько можно увидеть алкоголиков, прогуливающихся в тапках в магазин за сигаретами, или теток с грудью, вываливающейся из халатов. Абсолютно провинциальная тихая жизнь.
Самое дорогое сердцу — это, пожалуй, Таврический сад. Он загадочный, в нем нет никакого специального смысла. Сад ни для чего. При этом, когда мне привозили моего внучатого племянника, первое, что мне пришло в голову, — пойти кормить уточек в Таврический сад. Может быть, это важнее, чем красота. Единственное, что мне там не нравится, это чудовищный памятник Есенину. Отвратительный, просто позорище.
Каких мест в городе вы стараетесь избегать?
Поскольку я понаехавший, мне всегда неудобно говорить, что мне здесь что-то не нравится. Потому что скажут: «Ой, конечно! Из Вологды своей сраной приехал, не нравится ему».
Что бы вы изменили в Петербурге?
Мне не нравится, когда пытаются что-то осовременить в историческом центре. Офисный центр в Ковенском переулке, дом на Баскова. Ничего не имею против окраин: Колпино не старается походить на Дворцовую площадь. А эти стараются.
Еще меня очень волнует, что большинство петербуржцев не очень интересуется судьбой этого удивительного города. Когда собирались построить «Охта-центр», тысячи людей выходили — и его удалось отбить. Возникни такое сейчас, никто же не пойдет.
Внешне Коломна — это не совсем Петербург, она больше похожа на провинциальную Москву. Но по сути это абсолютный Петербург
Петербург — уникальный город. Если ты москвич, то гордишься тем, что ты такой, как все. Если ты петербуржец, то гордишься тем, что ты не такой, как все. И ты живешь в Петербурге именно потому, что этот город не такой, как остальные.
Все эти штампы вроде Северной Венеции и Северной Пальмиры — это же всё чушь. Петербург не похож ни на Венецию, ни на Пальмиру. Это абсолютно уникальное место. И это наше главное достояние вне зависимости от того, живем ли мы на углу Греческого и Некрасова или на улице Доблести.
