Журналистка Вероника Прохорова несколько раз ездила в Чечню по заданию издания Russia Beyond The Headlines. Во время одного из визитов она познакомилась не только с туристическими особенностями республики, но и с местными традициями горцев — ее почти выдали замуж.
В отличие от нашумевшей свадьбы 17-летней Хеды Гойлабиевой, мягкое, но настойчивое предложение Веронике было скорее попыткой помочь до сих пор не замужней девушке. Она рассказывает случай, который произошел с ней в чеченских горах и объясняет, почему после него не испытывает ни обиды, ни страха.
Фото: Вероника Прохорова
Многим Чечня представляется выжженной пустыней с развалинами городов, по которым снуют бородатые ваххабиты. Даже само название столицы республики Грозный звучит настораживающе: люди до сих пор помнят военные действия двадцатилетней давности, которые превратили цветущий город в руины и заставили тысячи людей стать беженцами. Однако все это стереотипы. В современной Чечне практически ничего не напоминает о тех страшных событиях, а Грозный сегодня — растущий в геометрической прогрессии город с развитой инфраструктурой.
Тем не менее, ни строительство «Сердца Чечни», одной из крупнейших в Европе мечетей из мрамора и травертина, ни возведение высоток «Грозный-Сити» не изменили республику в одночасье. Вместо рекламных плакатов город украшают цитатами из Корана, портретами Путина и обоих Кадыровых — Ахмата и Рамзана. На фасадах домов — жизнерадостные лозунги «Рамзан, спасибо за Грозный!», их в частной беседе повторит любой чеченец, будь он таксист, администратор гостиницы, девушка-уборщица, аптекарь или полицейский, который посвистывает вам вслед. И если девушка не хочет завести ненужных знакомств, ей до сих пор не стоит гулять одной поздно вечером. Даже по главной улице в столице. Даже в длинном платье и платке.
Мечеть «Сердца Чечни» / Фото: Вероника Прохорова
Жизнь в республике за пределами Грозного меняется еще медленнее. По работе я оказалась на озере Кезеной-Ам в Веденском районе на границе с Дагестаном, чтобы написать материал о путешествии в Чечню. По форме оно напоминает гигантский трехлопастной гребной винт, упавший плашмя между бесконечными горами. Может быть поэтому горцы, проживающие в окрестностях, не слышали, что где-то там в их же республике есть законы, которые запрещают похищать девушек.
Мой визит проходил без приключений. Я попала на обед, организованный для сотрудников медицинских организаций со всей России и, так как никого не знала, решила отойти от шумного застолья с речами и тостами. Мое внимание привлекла девушка, которая с матерью пекла для всех гостей хингалш — тыквенные лепешки. Я отправилась к ним, чтобы узнать, как готовить тесто. Кроме фирменного рецепта получила еще пару женских советов: «Замуж рано не надо, успеется еще. До 25 гуляй, а то потом жалеть будешь, что свою молодость и красоту загубила».
Замужество мне не грозило, и я, следуя совету мудрой чеченки, действительно пошла гулять — осматривать окрестности. Людей вокруг почти не было. В тишине по склонам гуляли коровы. Со мной попытался заговорить мужчина лет 50. Сначала по-чеченски, потом, заметив, что я никак не реагирую, — по-русски: «Что, девушка, такая красивая, без жениха-то гуляете?». За неделю я успела привыкнуть к подобного рода шуткам от таксистов и полицейских, поэтому ответила нейтрально — рано еще замуж. Завязался разговор: как кого зовут, откуда я, чем занимаюсь, почему в Чечне.
— Наши горы — лучшие горы в мире! — восклицал горец, узнав что я журналистка.
— А как же Альпы?
— Все равно, наши горы лучше! — вот и весь разговор.
Его дружелюбие, гордость за свой край меня подкупили, поэтому я не спорила. Даже согласилась познакомиться с его семьей — в конце концов, мне было любопытно, как живут горцы.
Пригласив в дом, деревянный с плоской крышей, он налил мне чаю с чабрецом и ушел якобы позвать свою племянницу. Полчаса в ожидании я разглядывала массивную деревянную мебель и коров за окном. Когда ждать надоело, я попыталась выйти, однако не удалось — дверь была заперта. После очередной попытки вырваться я начала звать на помощь и кричать. Меня вдруг охватил ужас: я так и застряну на озере Кезеной-Ам и буду всю жизнь смотреть на уже ненавистную корову.
Спустя еще полчаса появился молодой мужчина, сел передо мной, предложил еще чашку чаю, сладости, а заодно — выйти за него замуж.
в Чечне у меня нашелся знакомый, которому я и написала: «Меня украли. Просто скажи, что ты мой жених»
Я не плакала, мне не было страшно. Мне, совсем с иным восприятием мира, было сложно поверить, что так вообще бывает. Что я могу стать одной их тех девушек, которых похищают на юге и выдают замуж насильно. Хладнокровие меня и спасло — я начала приводить, на мой взгляд, весомые аргументы: есть закон, вас посадят, а я журналистка, у меня есть родители, которые знают, что я в Чечне, меня будут искать, найдут, а вас — посадят. Все мои разумные доводы разбивались вдребезги: «Очень буду рад с твоими родителями познакомиться, я им понравлюсь». Далее последовала долгая речь о том, какой прекрасной будет моя жизнь у озера, каким он будет любезным и внимательным мужем, что после свадьбы он разрешит мне выезжать в Грозный и даже найдет там подходящую работу для меня. Я не сдавалась: «А у меня уже есть жених!» — в голову пришел последний аргумент из разумных.
Тем не менее, эти слова и мой выдуманный рассказ о скорой свадьбе в Петербурге стали магическими. Мой «суженый» смутился: «Что за жених-то у тебя такой, который позволяет тебе одной разгуливать?». Несколько часов я объясняла, что я журналистка, приехала в Чечню посмотреть страну и написать гид, и живу-то я в Петербурге, значит, и жених из Петербурга! К моим словам отнеслись с недоверием, поэтому пришлось играть до конца.
По счастью, в Чечне у меня нашелся знакомый, которому я и написала: «Меня украли. Просто скажи, что ты мой жених». «Жених» тут же перезвонил, я, причитая, рассказала ему обо всех приключениях, и передала трубку для личной беседы. После нее последовали многословные извинения, обещания проводить до гостиницы и даже оплатить билеты на самолет. «Вы приезжайте к нам со своим женихом, поживете у нас!» — уместнее предложения в такой ситуации не придумаешь.
От предложения довезти меня до гостиницы я, конечно, отказалась, как и от бесплатного сыра, молока, меда, шашлыка и сладостей. Вернулась за стол, там как раз наступила стадия пьяных обещаний собраться здесь же тем же составом через год. После банкета гости поехали до Грозного в маршрутке. Напротив меня сидела пышная дама из Ростова-на-Дону. Чиновница почему-то громко рассуждала о том, какие нынче безграмотные журналисты, «Кафку не читают», а тексты ей приходится и вовсе писать самой. В этот момент я разревелась. Не от нападок на не читавших Кафку журналистов, а от пережитого за один короткий день. Успокаивать меня вышел даже водитель.
На следующее утро мне нужно было улетать. Пока таксист нес чемодан до машины, он успел сделать мне восемнадцатое по счету предложение руки и сердца. Он, правда, оказался честнее и предупредил, что я буду второй женой. В Чечне, похоже, все переживали из-за того, что я не замужем.
Меня вдруг охватил ужас: я так и застряну на озере Кезеной-Ам и буду всю жизнь смотреть на уже ненавистную корову
И тогда я поняла, что для того горца, может, закон против кражи невест и не писан (а если и писан, то не понят), но это не значит, что он — невежественный преступник. Видимо, он просто не мог себе представить, как девушка может быть не замужем, и пытался помочь исправить проблемную, на его взгляд, ситуацию. Но раз жених все-таки есть, то ни в коем случае нельзя задеть его достоинство и опорочить имя.
Кстати, имя горца, который звал меня замуж, я тоже никому не выдала, чтобы у него не было проблем. Пока я была заперта в чужом доме на живописном горном озере Кезеной-Ам, меня никто не тронул. В качестве извинения в гостиницу мне даже прислали букет. Просто некоторые обычаи, которые древнее даже языка, нельзя просто перечеркнуть законом.
