У петербурженки Юлии Лебедевой трое детей от первого брака — сыновьям 16 и 13 лет, дочери девять, — и через два месяца она родит ребенка от второго мужа Алексея. Но сразу после начала мобилизации Алексея призвали.
Юлия пытается вернуть мужа. По закону о мобилизации отсрочка положена «имеющим жену, срок беременности которой не менее 22 недель, и имеющим на иждивении трех детей в возрасте до 16 лет». У Алексея кроме пасынков и падчерицы есть 15-летний сын от первого брака. Но оказалось, что военкомат и военная часть могут игнорировать этот закон, а жалобы на них в вышестоящие инстанции пять месяцев остаются без ответа.
«Бумага» попросила Юлию рассказать, почему ее муж пошел в военкомат и поехал на фронт, почему она сама участвует в отправке на войну не только продуктов и лекарств, но и коптеров и каково ей приходится с тремя детьми в ожидании родов, когда муж воюет в штурмовом отряде.
Как мужа мобилизовали
— Я на седьмом месяце беременности. Узнали, что будет ребенок, когда никакой мобилизации не было. Конечно, политику дома обсуждали, беспокоились из-за всего.
Алексея забрали на следующий день после начала мобилизации — времени поморгать и подумать, что делать, у нас просто не было.
Так вышло, что нам надо было получить документы из военкомата — их просили на работе задолго до начала мобилизации, а мы как-то затянули. Договорились, что заберем в 20-х числах. Вот и поехали.
Мы ехали в военкомат с уверенностью, что Алексея не заберут, — многодетный отец. Разные истории в интернете читали, верили в них не до конца. Но оказалось, что есть люди, которые действуют согласно закону, а есть те, кто выполняет приказ для закрытия плана. Так что в военкомате у мужа просто отобрали военник и сказали: «Как вернешься [в военкомат], получишь свои документы».
Уже 24-го числа [сентября] его отправили в часть в Псков. Ехать Алексей туда не хотел. Он не пошел бы сам [воевать], потому что вот страна, долг… У него семья, скоро сын родится, это для него ценнее. Но что делать, если военник отобрали?
Детям он всё сразу сказал, да и они большие уже, всё понимают. И в школе достаточно выслушивают на «Разговорах о важном». Постоянно созванивались с ним, пока он был в части. Понятно, что [мобилизованные] волнуются.
Перед отправкой [на фронт] он приезжал на несколько дней — так положено. И дочка села на него и заявила: «Я тебя никуда не отпущу, так и скажи дядям в части».
Как Алексея отправляли на фронт
— В части в Пскове им выдали летнюю форму, и это для сентября, решение, честно говоря, странное. А родственникам передали два огромных списка вещей, которые надо купить, — сказали «рожать» [доставать экипировку] как хотят. А если не получится, забирать у тех, кому уже не надо.
Их постоянно запугивали, что отправят на линию [фронта] через две недели, завтра-послезавтра — пришлось торопиться с покупкой всей экипировки, лекарств. Ушло на это примерно 200 тысяч.
Но ценники были аховые, люди быстро поняли, что на этом можно заработать. Ту же бурку сейчас можно купить за 2 тысячи рублей, а тогда она стоила от 5 тысяч.
В Пскове их готовили как штурмовой отряд с собровцами. А всё равно первый выезд — и половины нет.
Как Юлия пытается добиться возвращения мужа
— Параллельно с этим я начала писать заявления. Я не хочу, чтобы он воевал. Боевые задачи должны выполнять профессионалы. А взваливают их на людей, которые к армии не имеют никакого отношения с дембеля. По итогу профессионалы в кабинетах родственникам что-то пытаются объяснять, а гражданские в окопах.
Алексея мобилизовали вразрез федеральному закону о мобилизации. Почему так вышло, никто мне до сих пор сказать не может. Просто разводят руками.
На отсрочку имеет право отец семейства, у которого на иждивении от трех и более несовершеннолетних детей до 16 лет. Слово «иждивение» в переводе на русский язык — это финансовое содержание. А от меня требуют опеки (чтобы муж установил опеку над пасынками и падчерицей — прим. «Бумаги»), изменений в свидетельствах о рождении и всё в таком духе, что к иждивению не имеет никакого отношения.
С применением всех существующих законов я пытаюсь донести мысль, что трактовка этого закона на местах неправильная, — сама: юристы готовы помогать, но не бесплатно.
У всех какое-то странное мнение, что наши мужья поехали туда за деньгами. Но лучше бы они дома были и деньги получали за свои обычные работы. Люди на гражданке не понимают, что там происходит и во сколько им это обходится, поэтому на нас пытаются заработать. Одно составление заявления стоит порядка 10 тысяч рублей.
Обращалась я и на страницу президента, и в Минобороны, и к губернатору, и в партии эти все, и в военкомат, и в часть. Но при любом обращении все вышестоящие органы спускают решение вопросов ниже, в моем случае — в администрацию Красносельского района. Там меня уже знают, сразу же перезванивают: «Вы оставляли заявку там-то». Ну да, оставляла, прекрасно. А дальше ничего.
Как семья живет без отца
— Помощь от города я не получаю. Так вышло, что временная прописка в квартире моего брата [в Петербурге] закончилась, а он сейчас в другом городе и ездить туда-сюда для него не очень безопасно — вдруг еще его загребут (чтобы оформить временную прописку, нужно присутствие собственника жилья — прим. «Бумаги»). И когда мне позвонили из всех этих соцзащит и узнали, что у меня постоянная прописка в Ленобласти, сказали, что ничем помочь мне не могут.
С фондами [которые помогают семьям мобилизованных деньгами и вещами] то же самое — так как призван не по Петербургу, а в другой регион. Обычно помогают только тем, кто призван здесь. А ведь призывают, как правило, в другой регион! То есть те питерские ребята, которые в количестве 300–400 в сентябре поехали в другой город, в помощи не нуждаются? Ответили: «Получается, так».
Обещанные выплаты для мобилизованных приходят. Правда, и по этому поводу мне пришлось писать обращение. Когда [Алексей] был в Пскове, платили одну сумму. А сейчас платят меньше. Боевые им не положены, потому что они мобилизованные. И то, что они там на передовой, никого не интересует. На мое обращение расчетный центр Минобороны, кстати, так и не ответили.
Сейчас мы живем полностью на эти деньги: я в декретном отпуске, отец старших детей алименты не платит.
У человека было две руки, а стала одна — вот такое у меня ощущение от всего этого. Всё легло на меня, а через два месяца роды. Но навалившимися задачами и спасаюсь: занимаюсь детьми, домашними делами.
Если и размышляю о чем, то только о [скором] конце [военных действий]. И о том, что Алексей вернется к нам домой. А пока успокаиваю себя мыслью, что я воюю здесь, а он — там. У меня животик, у него — «броник».
Какая связь есть с мужем и увидит ли он новорожденного сына
— Алексей так и остается мобилизованным, сейчас он в Луганской области. На линии огня он пробыл две недели.
Хоть я и не хочу, чтобы он воевал, теперь помогаю — мы скидываемся с девчонками (родственницами мобилизованных; читайте об этом в материале о «Женском батальоне» — прим. «Бумаги»), закупаем им коптеры, тепловизоры, потому что еще меньше я хочу, чтобы с ним что-то случилось.
А с едой… Они были две недели на передовой и ели то, что найдут. В частях если кормят, один раз в день. Так что все эти поставки, о которых говорят по телевизору… ну, видимо, они есть, но не тем, кому надо.
Связь с Алексеем есть не всегда, а у некоторых мобилизованных вообще нет телефонов. Но ребята очень стараются держать родных в курсе. У нас чат есть женский, где мы делимся информацией.
Когда люди живут в лесу в яме и обогреваются костром… там и имеющийся телефон зарядить особо негде. У нас по телевизору очень много интересного всего показывают, что у них там санаторные условия. А на деле всё по-другому. При этом понимаю, что Алексей многие вещи не пишет: это небезопасно. Да и мне нервную систему тоже надо беречь сейчас.
Вроде как [мужа] хотят вывести на отдых, но о том, вернут ли хотя бы ненадолго, когда родится сын, ничего не говорят.
Обложка: прощание мобилизованных граждан с родственниками на мобилизационном пункте Московского района Санкт-Петербурга. Фото: Татьяна Горд / Коммерсантъ
Мы работаем для вас — оформите донат, чтобы «Бумага» и дальше писала о событиях в Петербурге
поддержать 💚Что еще почитать:
- «Не нужно избегать неизбежного». Сотни женщин отправляют на фронт вещи и технику для российских военных. Что ими движет?
- Поджоги машин МВД и разбитые окна военкомата: в Петербурге четыре новых фигуранта по делам о насильственном протесте. Кто они?
