В этой рубрике «Бумага» рассказывает о людях, годами меняющих Петербург к лучшему. Мы фиксируем, как последние годы изменили их жизнь и проекты, но не лишили любви к Петербургу и горожанам.
Маше Грековой 30 лет. Она — специальный психолог и основательница четырех инклюзивных проектов в Петербурге: кафе «Огурцы» и «Теплица», мастерских «Простые вещи» и кластера «Нормальное место».
Все проекты Маши созданы для социализации и дальнейшего трудоустройства людей с ментальными особенностями: в мастерских они вместе с наставниками занимаются творчеством (от керамики до столярного дела), а в кафе работают наравне с профессиональными бариста и поварами.
Для рубрики «Бумаги» «Было/Стало» Маша Грекова рассказала, почему при санкциях ей пришлось изобрести концепцию «инклюзивного завода», как при турбулентности внутри команды поддерживать людей с ментальными особенностями и почему для нее важно делать проекты именно в Петербурге.
Маша Грекова родилась в Калуге. После выпуска в 2017 году из Московского государственного психолого-педагогического университета она переехала в Петербург.
В начале 2018 года она открыла мастерские «Простые вещи» на Васильевском острове, а в конце 2019-го — инклюзивное кафе «Огурцы» на набережной Фонтанки. В середине мая 2022 года вместе с организатором «Дня Тома Сойера» Даниилом Александровым и петербургскими НКО она открыла кластер «Нормальное место» в «Севкабель Порту», а в 2023-м — «Теплицу», которая объединила в себе цветочную мастерскую, магазин и кофе-точку с едой навынос. Во всех проектах Маши Грековой задействованы люди с особенностями развития.
Было: успех мастерских для взрослых людей с особенностями развитиями и помощь петербуржцев во время закрытия «Огурцов» на ковидный карантин
— По образованию я специальный психолог. Во время учебы в [Московском государственном психолого-педагогическом университете] я работала с детьми, у которых были разные ментальные особенности: забирала ребят из школы, везла в детский сад и на занятия, что-то мы самостоятельно делали дома.
В какой-то момент я начала выстраивать для каждого ребенка отдельный маршрут, а потом, на третьем курсе, нас отправили в колледж. И я обалдела, потому что поняла: все мои труды абсолютно бестолковые. Как только человек вырастает и уходит из коррекционной школы, у него есть шанс — причем один из ста — попасть в колледж. Но колледж не дает никакой гарантии, что человек дальше куда-то пойдет. По факту, это такая временная передержка для взрослых людей, которые, как правило, дальше не работают по профессии и не идут куда-то еще, а сидят дома.
У меня появились вопросики. Зачем столько сил вкладывать в детей? Зачем вообще вся система существует, если она заканчивается в 18 лет? Тогда я начала смотреть, что существует для взрослых, и поняла, что есть мастерские, которые, как правило, являются частными инициативами и закрытыми сообществами. Люди туда приходят и годами занимаются с одними и теми же педагогами. Но их социальное развитие останавливается на этой группе.
Я объездила несколько стран и нашла несколько европейских кафе, где работают люди с особенностями. В России на тот момент были только осторожные разговоры про то, что можно сделать что-то подобное, но из-за стереотипов прорываться сквозь них было невозможно.
Это была двусторонняя ловушка. С одной стороны, человек сидит дома, потому что ему некуда пойти, а с другой стороны, люди, которые находятся за пределами его дома, никогда его не видели. Они не знают, что друг от друга ждать. И мы получаем общество, которое боится людей с особенностями, и людей с особенностями, которые боятся общества. Когда мы в [2018 году] открывали мастерские «Простые вещи» в Петербурге, наша базовая идея была как раз в том, чтобы произошла эта встреча. Тогда еще не было мыслей, что мы будем трудоустраивать ребят и делать кружки на заказ.
В декабре 2019 года мы открыли инклюзивное кафе «Огурцы». Потом начался ковид, и это был вызов. Мы были одними из первых закрывшихся заведений, потому что у нас работают люди из супер-уязвимой группы. И мы начали продавать абонементы «на будущее». Тогда было непонятно, когда всё закончится и как мы будем жить дальше. Это была авантюра для наших потенциальных гостей — закидывать деньги в проект, чтобы когда-нибудь прийти поесть. Но люди поддержали нас.
Помог также банк «Точка», от которого мы получили небольшой грант. Это была единственная субсидия у «Огурцов» за все эти годы, так как само кафе — коммерческая организация.
Кризис: перенос открытия «Нормального места» и необходимость поддерживать подопечных при тревоге всей команды
— В «Простых вещах» мы устали каждый год прибавлять себе дополнительные 100 метров, чтобы взять в мастерские еще десять человек. Летом 2020 года мы начали работать над системным решением: созданием кластера «Нормальное место».
В середине февраля 2022-го мы разгружали «икеевскую» мебель и ни о чем не подозревали. Само открытие мы планировали на конец месяца, но его пришлось отложить: что-либо праздновать в тот момент было слишком [неуместно]. Все были перепуганы и не понимали, что будет дальше. Многие начали уезжать, в том числе люди из нашей команды. Не было понятно, для кого теперь делать «Нормальное место».
Одновременно на нас навалились самые разные проблемы, вплоть до поставщиков глины. Ее производили на Донбассе. На носу был большой переезд в «Севкабель» со всем оборудованием, часть из которого мы не могли докупить, потому что цены выросли в три раза.
Команду сильно колбасило, но я очень горжусь тем, как мы отработали эмоциональную реакцию с нашими ребятами. Человек с ментальными особенностями может не вникать в политику, но чувствует происходящее и изменения в его социальной среде. Мы с ребятами запускали арт-процессы, которые помогали справиться с тревогой. Мы много разговаривали и смогли стать для них поддержкой. Никто из наших подопечных не уехал, у них просто не было такой возможности. И они не думали об этом, потому что мы оставались.
В 2023 году мы поняли, что нам нужен следующий шаг. Мы разобрались, как работают «Огурцы». И в декабре мы решились на открытие арт-кафе с цветочной лавкой «Теплица», которая подразумевает транзитное трудоустройство ребят. Плюс такие коммерческие проекты, как «Огурцы» и «Теплица», — это возможность вырастить себе доноров, выйти на окупаемость. Отчасти создание проекта в такое турбулентное время — это мои слабоумие и отвага. Я не могу не делать новое, у меня постоянно свербит внутри.
С «Теплицей» было много сложностей: от ремонта в доме старого фонда до обучения управлением цветочным магазином. Но в итоге «Теплица» развивается активнее тех же «Огурцов», к Новому году мы рассчитываем выйти в ноль. Это был хороший ход: люди приходят к нам поесть, а затем приглядываются к нашим авторским букетам. Если человек, наоборот, приходит за цветами, то он может захотеть поесть или выпить кофейку.
Потери: переход на концепцию «инклюзивного завода» и перестройка системы финансирования
— Сейчас мы меняем структуру, перестраиваем финансирование «Простых вещей» и хотим через два года выйти на 70 % коммерческих продаж вместо нынешних 30 %. Значит, мы должны становиться более производительными и перестраивать отдел продаж.
Раньше бюджет «Простых вещей» состоял из трех частей: гранты, пожертвования и продажи от коммерческой деятельности. Продажами были в основном корпоративные заказы от европейских компаний. Они покупали у нас подарки большими тиражами. Экономика начала схлопываться, международный бизнес ушел, а у отечественных компаний не было ресурса на благотворительность. Только сейчас бизнес приходит в себя.
Частные пожертвования упали, многие наши доноры уехали. Рассчитывать на гранты опрометчиво: большая часть независимых закончилась, остались государственные, но в них бывают такие условия, на которые не хочется идти. В итоге мы стараемся минимизировать количество госгрантов, потому что они подразумевают определенные формы участия.
Всё это болезненно и сложно, ведь, когда базовая команда приходила в социальный проект, главной ценностью была коммуникация, а сейчас мы должны стать «инклюзивным заводом». При этом мы должны учитывать особенности наших «работников», сохранять важность их роли в проектах и балансировать. Это единственная возможность для нас сейчас устоять.
Урок: не останавливаться и быть опорой для близких
— Несколько лет назад довольно сильно заболела моя мама, почти год меня не было в городе. В 2022 году я вернулась с ощущением полной опустошенности и нежеланием делать что-либо. Мне казалось: я лучше уйду из проектов. Всё вместе наложилось.
Этой весной я попала в психиатрическую больницу. Я быстро [через неделю] из нее вышла, но это сильно на меня повлияло. Еще несколько месяцев я ходила и переосмысляла этот опыт.
Меня поддерживает то, что я люблю свою работу. Сейчас я директор по развитию в четырех организациях, это бодрит. Я учусь делегировать, планирую открывать вакансию личного ассистента. Меня греет мысль, что наша работа помогает не только людям с особенностями, но и тем, кто занимается нашими проектами. Кажется, я раздула вокруг себя социальный пузырь, в котором я могу наслаждаться людьми рядом.
Думаю, если делаешь социальные проекты, очень важно не останавливаться. Для меня остановка — маленькая смерть. И важно быть поддержкой для близких. Мы не решим никаких глобальных проблем в одиночку.
Три ключевых события
- Несмотря на кризисы, мы открыли «Нормальное место» и «Теплицу» и продолжаем развиваться. У меня также появился партнер в проектах. Теперь я не чувствую себя настолько одиноко в стратегических решениях, как раньше. Наши проекты развиваются, а ребята начали трудоустраиваться в другие места. Нашего бариста из «Огурцов» Даню Бердникова пригласили в кофейню Verle. Саша Слесарев прошел стажировку в итальянском ресторане. Раньше у него были проблемы в социальных связках, но Саша на самом деле великий человек сервиса. Когда приходят в кафе, он всегда здоровается с каждым залом. Из последних его фишек — когда он приносит еду или напитку, он делает небольшую паузу и говорит: «Наслаждайтесь». Я убедилась в том, что человек делает хорошо то, что любит. И моя задача — помочь найти то, что он любит.
- Сложные ситуации не заканчиваются, но я научилась в них жить. За последние годы произошло много личных событий: и потери, и тяжелые болезни близких людей. Но сейчас я могу сказать, что я достаточно счастливый человек.
- У меня появилась лучшая собака на свете. Зовут Тиша. Она спасает вообще от всего. Скоро у нас годовщина.
Мотивация: любовь к Петербургу и ощущение, что ты нужен
— Меня мотивирует то, как разворачивается моя жизнь. Конечно, у меня были мысли о том, что надо валить. И у меня есть друзьяшки, которые уехали в Америку, обещали мне визу талантов и вообще всё на свете. Но я понимаю, что настолько реализованной и настолько нужной я не почувствую себя нигде.
Плюс я очень люблю Петербург. Я считаю, что это лучший город из всех. Когда я уезжаю в отпуск на три недели, я больше всего скучаю по городу.
И благодаря Петербургу можно делать жизнь лучше в других городах. Когда мы открывали «Огурцы», в России было только два инклюзивных кафе, второе — в Махачкале. За эти годы количество таких заведений выросло до 12, а мы с коллегами стали базой для обмена опытом. В Петербурге люди не боятся открыть свое сердце чему-то новому.
Видите, есть и хорошие новости 💚
Мы продолжим рассказывать вдохновляющие истории — а вы можете поддержать нашу работу
Что еще почитать:
- Спектакль в детской тюрьме, отъезд коллег и работа «под наблюдением». Как театральный педагог Роман Александров помогает «трудным» подросткам — и почему эта работа особенно важна сейчас
- Строить систему помощи бездомным людям, а не просто раздавать еду. Как «Ночлежка» адаптировалась к санкциям и переживала смену директора
