Из-за ужесточения правил продажи алкоголя в жилых домах могут закрыться десятки маленьких баров. Владельцы многих заведений пока не понимают, попадет ли их заведение под запрет, поскольку формулировки в законопроекте прописаны расплывчато. Рестораторы опасаются, что запрет сильно повредит барной культуре города, петицию против ограничений подписали уже почти 15 тысяч человек.
«Бумага» поговорила с владельцами семи петербургских баров, которые могут закрыться. Они рассказывают, почему считают законопроект вредительским и неэффективным и что планируют делать в случае его одобрения.
Дмитрий Карчевский, владелец I Believe Bar
— У нас по кадастровому паспорту 41 квадратный метр, так что мы попадаем под запрет. Будем мы закрываться или нет, пока не знаем: ждем окончательного решения, что скажет губернатор.
Если закон примут, встанет вопрос о том, надо ли заниматься бизнесом в этой стране вообще. Потому что я сейчас вложу миллион в перестройку кухни, а в следующем году этот же депутат скажет, что извините, закон неэффективен, надо было сразу делать 80 метров. А 80 метров я уже не перестрою никогда.
Я считаю, что законопроект абсолютно вредительский. Он придуман некомпетентными людьми, не было диалога с профессиональным сообществом. Выставлять мерилом качества обслуживания метры — это глупо. Как минимум, заведение большей площади больше шумит. В жилых домах, наоборот, можно было оставить маленькие локальные бары.
В обращении к губернатору мы насчитали примерно 100 заведений, которые могут закрыться из-за нового закона — причем это только те места, которые мы знаем и с кем успели связаться. Не все точно подпадают, потому что до сих пор не очень понятны четкие критерии оценки торгового зала. Вроде как барная стойка считается торговым залом, потому что там сидят люди, но в принципе это и рабочее пространство.
На Петроградской стороне могут закрыться как минимум десяток мест из тех, что мы знаем. Это около 20 % от авторских заведений. Сколько закроется небольших ресторанчиков и кафе, с владельцами которых мы не знакомы, мы не знаем. А еще на окраинах есть вполне себе нормальные крафтовые места.
Мы небольшой локальный бар, при этом нас рекомендовали множество путеводителей, в том числе сайт ЧМ. Вокруг нас сложилась социальная среда. У небольших баров есть локальная функция, в основном к нам ходят постоянные посетители, которые живут поблизости. Если мы закроемся, всё это разрушится.
Игорь Зернов, совладелец El Copitas bar и Paloma Cantina
— El Copitas не попадает под новый закон, но теоретически под запрет может попасть наш проект Paloma Cantina: там зал ровно 50 квадратных метров. Я надеюсь, что сработает принцип Салтыкова-Щедрина: «Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения».
Мы подписывали петицию, потому что чем больше людей об этом узнают, тем больше будет вес. Но вообще, я не верю, что мы можем что-то поменять. Как говорится, у государства всегда на один патрон больше. Если они решили ограничить, то велика вероятность, что так и сделают.
У нас большая команда и активная позиция: если примут закон, то будем искать новое помещение и делать всё сами. Пока не верится, что большое количество петиций и обращений сделает возможным диалог между администрацией города и владельцами баров.
Как показала практика карантина, нашему государству проще делать очень обобщенные выводы: то есть если давать 12,5 тысячи — то каждому жителю страны, не разбираясь, кому это нужно: человек [ли это] с доходом в сотни миллионов рублей или с доходом в 12 тысяч рублей. У нас нет градаций и категорий, так как в них могут быть разночтения и толкования. Не верю, что у нас при принятии закона возможно какое-то разделение на концептуальные бары, влияющие на восприятие города, и «наливайки». Никто никогда не будет в суде разбираться.
Анонимно, владелец локального бара в Петербурге
— Если мое заведение будут закрывать, план А всегда — искать административный ресурс. Всегда есть человек, которому можно дать денег и который решит эту проблему на государственном уровне. Я вряд ли вам открою секрет, но большая часть ребят, которые собирали подписи и петиции по поводу этого закона — так же, как и многие другие, — проплачивали различным административным ресурсам приобретение алкогольной лицензии. Раз давали взятки на это, значит, и вопрос с площадью решат.
План Б — если кто-то целенаправленно захочет воспользоваться этим законом, чтобы нас закрыть, — наверное, будем искать другое помещение.
При этом, честно скажу: у нас в баре есть еще четыре пункта, из-за которых он не должен существовать. В этом смысле закон об этих 50 квадратных метрах просто станет пятым пунктом.
У нас кроме баров ничего нет, мы ими живем. И мы найдем любой вариант, чтобы эти бары на лице города оставались. А эти «наливайки» останутся: просто перейдут из помещения в 50 квадратных метров в помещение 70 квадратных метров. В этом смысле закон глупый.
«Фартук»
— Отношение к этой инициативе у нас резко негативное. Площадь не может быть критерием, определяющим формат заведения. Нельзя грести всех под одну гребенку.
Пока мы не знаем, попадает ли «Фартук» под запрет, всё зависит от того, как будут считать площадь. У нас пограничные значения. Проблемы могут возникнуть, будем их решать по мере поступления.
Закрываться не планируем, так как у нас не просто бар, мы работаем с полноценным меню и доставкой. Что именно изменится, тоже сложно сказать: насколько мы знаем, закон начнет действовать с января следующего года. Опротестовывать будем и думаем по этому поводу, «Фартук» всегда был с активной социальной позицией.
Антон Сташкевич, владелец Wood Bar
— Мы признаем, что здравый смысл в законе есть. И приоритет [права] жителей на комфортную среду обитания также разделяем. Но очевиден конфликт интересов разных социальных групп.
Небольшие локальные бары давно стали частью культурной жизни Петербурга. Помимо местных жителей посетителями таких баров становятся тысячи туристов из разных стран мира. Индустрия с огромным трудом переживает пандемию, и теперь, когда всё постепенно более-менее приходит в норму, Законодательное собрание принимает этот закон, который добьет более сотни таких локальных баров.
Это какое-то одностороннее решение. Мы надеемся, что власти пойдут на диалог и внесут поправки в закон, чтобы он не выглядел настолько сурово. Мы имеем широкий круг постоянных гостей со всего мира, который точно не относится к целевой аудитории пресловутых «наливаек». Мы готовы опросить жителей дома, в котором находимся, жалоб от них в течение семи лет нашей работы к нам не поступало.
Пока не понимаем, попадаем мы под закон или нет, так как формулировка «торговый зал» несколько размыта. Но знаем коллег, которые точно попадают и уверены, что их контингент никогда не мешал и не будет мешать жителям домов комфортно сосуществовать [с барами]. Также разрабатываем вместе с другими барами конструктивные предложения по поправкам к закону. Надеемся на понимание и поддержку авторов закона.
Константин Шмолдаев, совладелец «Токсовской сидрерии» и бара «Ясли»
— «Ясли бар» не попадает под запрет, но буквально несколько метров — и попал бы. Мы сильно переживаем по этому поводу, потому что завтра решат еще как-то пересмотреть условия этого закона, и окажется, что мы тоже в списке. И если сейчас барное комьюнити имеет десятки и сотни игроков, то вокруг останется еще меньше наших сподвижников.
Нужно смотреть на ситуацию более глобально — если рядом с нами закроются бары I Believe, «Бар 8» и другие, мы не будем в выигрыше. Мы понимаем, что отсутствие конкуренции среди дружественных баров просто убьет районный рынок. Если уменьшится количество баров, снизится проходимость, а значит, снизятся доходы. Петроградская сторона стала привлекательной в том числе благодаря развитой барной и гастрокультуре. То же самое с центром города.
Экономика нашего бара также тесно связана с экономикой нас как поставщика и производителя — «Токсовской сидрерии». Непонятно, чем это может для нас закончиться. Если на место закрытых баров придут сомнительные магазины, у нас пропадет большой рынок сбыта. Ведь они навряд ли захотят приобретать достаточно дорогую натуральную продукцию.
Мы считаем, что нужно шуметь, нужно общаться, нужно делать петиции. Нужно бить во все колокола, которые есть. Мы считаем, что это некорректно составленный закон. Никто не понимает, чего ждать дальше. Оказалось, что мы как будто никому не нужны: ни как юрлица, ни как работодатели, ни как городские места. Это удар исподтишка, которого не ожидали после всех проблем, свалившихся во время пандемии.
Мне кажется, при принятии этого закона не до конца подумали, что именно закроется. Нужно обсудить его с людьми из ресторанного бизнеса, которые действительно влияют на образ города и гастрономию. Нужно собрать коллегию, пригласить ее на обсуждение в администрацию и разработать действительно правильный пакет норм, который отрегламентирует разделение между заведениями с хорошей кухней, интересными напитками, достойным сервисом и «разливайками», которые спаивают народ, и уж точно не в зависимости от квадратных метров.
Александр Романенко, представитель Bakunin Group
— Площадь одного из моих заведений — 43 квадратных метра. Нам придется либо закрыть его, либо переехать, либо превратиться в магазин, пока и их тоже не запретят. Будем смотреть по ситуации. Но это не главное: помимо него закроются еще сотни баров по всему городу, и это ударит по целой сфере.
Вообще, вся эта история тянется уже много лет. Если вы обратите внимание на тренд, как развивается независимое пивоварение в России, и на каналы сбыта малых производителей, то можете заметить, что в последние десять лет стало появляться великое множество торговых точек на малых площадях, которые не торгуют продукцией пивных гигантов или крепким алкоголем. Потихонечку малое пивоварение отнимает объемы продаж у большого пивоварения.
В 2017 году в Краснодаре пилотно был внедрен закон о запрете магазинов живого пива в жилых домах. Только в Краснодаре было около 1200 таких магазинов, каждый из которых торговал [в среднем] на 700 тысяч рублей в месяц. Это более 10 миллиардов рублей выручки в год, которые проходят по несетевым самостоятельным ИП-шникам, отъедающим у крупных холдингов деньги. В итоге сегмент убить не удалось, но эти магазины всё же превратились в хореку (отели, рестораны, кафе — прим. «Бумаги»).
То, что сейчас происходит в Петербурге, — на мой взгляд, того же поля ягода. Мы наблюдаем уничтожение сегмента малой независимой торговли, который неугоден большим людям. Это очень похоже на перенаправление потоков денег на рынке — загнутся малые предприятия общепита, и деньги перетекут в большие предприятия и ретейл, а там уже разделятся [между] крупными производителями пива и крепкого алкоголя, ведь малым пивоварням в крупные сети вход, за редкими исключениями, закрыт.
Все напряжены: ведь что мешает очередному Четырбоку через полгода локальные 50 метров превратить в 60 или 70 метров?
И еще важно: что такое «наливайка»? Этот термин пропихнули только полтора года назад специально под эти законы. Я работаю 20 лет в общепите и 15 лет в дистрибуции пива — никогда термин «наливайка» не применялся. Вдруг он появился, людей стали настраивать против них. На деле, может, и есть магазины, притворяющиеся барами для круглосуточной работы, но их всего 3–4 % от общего числа. Для их регулирования уже есть полиция, Роспотребнадзор, Росалкогольрегулирование и так далее.
Четырбок не понимает, что сотворил для Петербурга. В реальности в зоне риска сейчас не 100 тусовочных заведений в центре города, как говорят в петиции. В городе могут закрыться сотни маленьких заведений в других районах города. Люди, которые привыкли после работы выпить в них и пообщаться с друзьями, до этого находились под контролем специалистов общепита — барменов, иногда секьюрити. А сейчас им придется идти в ближайший дискаунтер, покупать там дешевое пойло и распивать его в парке или на скамейке у парадной, в лучшем случае на кухне.
В то же время в заведениях, где зал больше 50 квадратных метров, станет больше людей, которые также будут выходить курить и шуметь под окнами. Это никак не вяжется с популистским предлогом о спокойствии граждан.
К тому же очень хочется увидеть жалобы [на бары], о которых говорил по телевизору депутат Заксобрания Константин Чебыкин. Мы не видели сами заявления, адреса, вывески заведений. О чем речь? Это похоже на выдумки для давления на электорат.
Есть много вопросов. Почему депутаты тогда не выступают против размещения федеральных алкогольных дискаунтеров в жилых домах? Почему в экспертную группу для оценки регулирующего воздействия не пригласили представителей общепита с малыми залами обслуживания? Почему оценку провели по ограничению зала в 20 метров, а приняли закон уже увеличив ограничение в 2,5 раза? Почему депутаты прикрываются шумихой вокруг улицы Рубинштейна, где максимум два-три заведения с площадью зала менее 50 квадратных метров из более чем полусотни.
Не похоже, что это мелкозначимый закон. Здесь, судя по контексту происходящего, явно есть какие-то интересанты, которые прикрываются спокойствием граждан. Пока кажется, что это не тот закон, который не будут соблюдать.
«Бумага» рассказывала, как в Петербурге борются против запрета маленьких баров в жилых домах. Читайте интервью с помощником автора законопроекта о «наливайках» Ростиславом Сериковым: он заявил, что для продолжения работы маленьким барам «достаточно просто исключить из меню алкоголь».
