Военный суд в Петербурге вынес последние приговоры по делу «Сети» — сообщества, признанного террористическим и запрещенного в России. Виктор Филинков получил самый большой срок среди петербургских фигурантов — семь лет колонии общего режима. Виктор единственный из них, кто не пошел на сделку со следствием и не признал вину.
«Бумага» рассказывает историю Виктора Филинкова — антифашиста, признанного террористом. Читайте, как он увлекся левыми идеями, чем занимался до задержания и как был связан с другими фигурантами дела.
«Девять запрошенных лет, наверное, это признак уважения ко всему, что я делал»
В понедельник, 22 июня, 1-й Западный окружной военный суд огласил приговоры петербургским фигурантам дела «Сети» Виктору Филинкову и Юлию Бояршинову. Их признали виновными в участии в террористическом сообществе (часть 2 статьи 205.4 УК). Филинкову назначили семь лет колонии общего режима. Бояршинову — пять с половиной лет (Юлия также признали виновным в незаконном хранении взрывчатки, часть 1 статьи 222.1 УК).
За четыре дня до приговора Филинков выступал на судебных прениях. 25-летний программист заявил о нестыковках в версии обвинения и с помощью рисунка попытался объяснить, почему программа PGP не подходит для конспирации террористического сообщества, как считает прокуратура.
В своем последнем слове Филинков указал на недобросовестную работу МВД, прокуратуры, ФСИН, СК, ФСБ, суда и законодательной власти, обвинив их в беспрекословном выполнении приказов и нежелании разбираться в деле.
— Девять, [а не десять] запрошенных лет, наверное, это признак какого-то уважения ко всему, что я делал <…> — заявил Филинков. — Замарались все, и как из этой ситуации выходить, я не знаю.
«Он очень хорошо себя зарекомендовал, никогда не было такого, что он властью недоволен»
Виктор Филинков родился в городе Петропавловск республики Казахстан. Мать работала в ювелирном салоне, отец занимался сборкой медицинской техники — он умер, когда Виктору было одиннадцать, старшая сестра жила отдельно.
— Витя был долгожданным ребенком. Он рос в любви и заботе, его окружали бабушки, дедушки, тети, дяди, мы, — рассказывает «Бумаге» мать Наталья Филинкова. — Слова «нет» он почти не знал. Он был хорошим и добрым мальчиком, но очень честным, с характером. Еще в детском садике, если ему что-то не нравилось, он говорил об этом прямо. Мог любому в лицо сказать всё, что думает. Я его спрашивала «Ну зачем так прямо?», а он отвечал: «Это же правда!».
По словам Натальи, ее сын с детства увлекался электроникой: в шесть лет умело обращался с компьютером сестры и читал специализированные книги, в десять собирал роботов, в подростковом возрасте учился программировать, выигрывал олимпиады. Позже особые навыки Филинкова в программировании подтвердят и его коллеги по работе в IT-компании на суде.
— Он еще в школу не ходил, когда сказал: я вырасту и буду профессором, заработаю много-много денег и куплю КАМАЗ, чтобы он тоже деньги зарабатывал. Видимо, думал, что профессоры много зарабатывают, — смеется Наталья.
После смерти отца семья сократила расходы и переехала в квартиру поменьше, но Наталья утверждает, что серьезных финансовых проблем не было. По словам жены Виктора, Александры Аксеновой, он сам называл свое детство сложным:
— Он видел, как маме и сестре приходилось вкалывать — и даже вкалывая очень сильно, у них не было возможности купить себе какие-то кулинарные изыски. Я до сих пор помню, что, со слов Виктора, в детстве он очень радовался, когда удавалось купить сливочное масло. Это не голод, но определенный уровень бедности.
Виктора описывают как общительного человека с десятками друзей, которые часто приходили в гости. По словам матери, подростком он много читал — в основном техническую литературу и книги из школьной программы, сидел в интернете и играл в компьютерные игры.
Александра Аксенова говорит, что в разговорах с ней Виктор несколько раз упоминал о своей нелюбви к системе образования в Казахстане и частых спорах с учителями:
— Самое яркое в Викторе — то, что он очень любит горячо спорить. Он умел отстаивать свою позицию, если был в ней уверен. Но в случае, если оказывался не прав, не боялся об этом сообщить. Хотя он и не любил устройство школьной системы, он был далеко не глупым. Его коньком были точные науки. И с учителями этих предметов он спорил, потому что просто знал больше них.
По словам самого Виктора, в старших классах у него были длинные волосы, из-за чего школьная администрация «пыталась оказывать давление». Примерно тогда у Филинкова сформировались антифашистские и анархистские взгляды.
— Витя мне просто в какой-то момент, в классе девятом, сказал, что он анархизмом увлекся, — вспоминает Наталья Филинкова. — Видимо, в интернете прочитал, об этом много писали. Тогда как раз недавно убили [журналиста Станислава] Маркелова и [анархистку Анастасию] Бабурову — на него это повлияло, ему хотелось справедливости.
При этом мать Виктора утверждает, что о политике они не беседовали. На суде Наталья Филинкова скажет: «Он очень хорошо себя зарекомендовал, ни разу не было такого, чтобы властью недоволен».
«Небольшая тусовочка из ребят антиавторитарных понятий»
В 2013-м Виктор окончил школу и переехал в Омск — поступил на факультет информатики и вычислительной техники Омского государственного университета.
Вуз Виктор не окончил. Через 2,5 года он бросил учебу — «серьезно заболела» мама (Наталья попросила не разглашать диагноз), и Филинков начал работать по специальности, зарабатывая по 30 тысяч рублей в месяц.
Виктор был даже рад бросить университет, анонимно рассказал «Бумаге» его знакомый тех лет: жаловался, что на занятиях ему скучно. Вскоре, по словам собеседника «Бумаги», Филинков понял, что достиг «зарплатного потолка» в Омске и задумался о переезде.
В то же время Виктор участвовал в правозащитных и антифашистских акциях, вспоминает его жена. В 2014–2016 годах Филинков стоял в пикетах против сокращений медработников, поддерживал профсоюзы и ходил на митинг памяти Маркелова и Бабуровой.
К 2015-м Виктор уже был убежденным антифашистом, говорят «Бумаге» его знакомые из Омска. По их словам, Виктор пришел к этому сам, без чтения «идеологической литературы» вроде трудов Кропоткина и Бакунина.
— Мы впервые встретились летом 2015 года, он гулял с друзьями по универу, — анонимно рассказывает «Бумаге» близкий друг Филинкова из Омска. — Сошлись на общих интересах спорта и компьютерной тематики, стали дружить. Там [в Омске] была своя небольшая тусовочка из ребят антиавторитарных понятий. Такая молодежная левацкая среда, где у каждого есть четкие понятия, что расизм — отстой, капитализм — отстой.
Друг Филинкова говорит, что они были «не из тех, кто строит коммунны и готовит революцию»: главной целью было горизонтальное сообщество, где комфортно сосуществовать и помогать друг другу. Молодой человек отмечает, что такую модель они воспринимали как альтернативу государственной.
— Он вырос в условиях такой социальной несправедливости. И видел определенное отношение к себе, так как был гражданином не той страны. Как тут не стать антифашистом? — говорит Александра Аксенова, с которой Филинков часто обсуждал жизнь в Омске.
По словам самого Виктора, к 2016 году из-за своих взглядов он несколько раз подвергался нападениям националистов.
Как рассказали «Бумаге» Аксенова и друг Филинкова, в Омске на почве общих интересов Виктор познакомился с Алексеем Полтавцом, который позднее признался в убийстве знакомого фигурантов дела «Сети» из Пензы. Об остальных будущих фигурантах дела Виктор знал мало, но имена слышал, говорит собеседник «Бумаги» из Омска.
— Важно не то, что мы на митинги ходили или собирались компанией, — говорит о тех годах друг Филинкова. — Мы в принципе просто жили на таких пониманиях как антиавторитаризм, анархизм, антифашизм. И тусовались, конечно: катались на великах, на скейтах, с «линуксом» бодались, программировать пытались, музыку слушали, гуляли, по крышам лазили.
«Мы в Пензе многое обсуждали, в том числе политику»
Свою будущую жену Виктор встретил летом 2015 года на одном из антифашистских концертов в Москве: Александра тогда жила в столице, Филинков был там проездом.
Долгое время Филинков и Аксенова общались онлайн, потом созванивались, а в середине 2016-го решили встретиться в Пензе — городе между Петербургом, куда переехала девушка, и Омском. Александра тогда уже общалась с антифашистами и анархистами, в том числе будущими фигурантами дела «Сети»: дружила с Дмитрием Пчелинцевым, знала Армана Сагынбаева, Игоря Шишкина, Андрея Чернова и Юлия Бояршинова, а также заочно была знакома с Ильей Шакурским. Филинков же, по его словам, некоторых из них даже к суду знал только заочно или видел один раз.
— Мои товарищи познакомились с Витьком, — вспоминала Аксенова, — прониклись к нему [симпатией], потому что он всё обо всем знает. Постоянно к нему приходили: «Витек, помоги то, помоги это, вот компьютер сломался, вот надо чего-то найти, а как сделать безопасно» — и вот Витя сидел, объяснял всё.
По словам Аксеновой, Филинкову понравился Дмитрий Пчелинцев, инструктор по стрельбе и антифашист, которого ФСБ позже назвала создателем террористической организации «Сеть». «Ни для кого не будет секретом, что один из самых начитанных пензенских ребят — это Дмитрий Пчелинцев. Он умеет донести свою мысль, иногда очень романтизировано и громогласно, но говорить с ним интересно», — рассказывает девушка.
Адвокат Филинкова Виктор Черкасов на суде настаивал, что в Пензе Виктор почти ни с кем не общался, так как был «очарован возлюбленной».
В сентябре 2016 года Филинков нашел работу в петербургском стартапе. Они с Александрой стали жить вместе, а потом поженились — в частности, чтобы Виктору дали российское гражданство.
Параллельно Филинков познакомился с Сагынбаевым, стал посещать лекции по оказанию медицинской помощи. В 2017-м Аксенова оформила разрешение на приобретение оружия: его молодые люди хранили в сейфе в их общей квартире.
В том же году вместе с другими антифашистами Филинков посещал квартиру на Богатырском проспекте, 22. «Там была просто встреча друзей, обсуждались социальные проекты, механизмы взаимодействия друг с другом. Как и рассказывалось на судах, обсуждали в том числе социологические инструменты, развивающие культуру дискуссии», — говорит Аксенова.
Когда в конце 2017-го в Пензе пропали Пчелинцев и другие активисты, Филинков вместе с женой выясняли, что с ними могло случиться. Аксенова решила уехать в Киев, а когда в январе появилась информация о задержании петербургского антифашиста Юлия Бояршинова, Виктор решил улететь к ней.
У Филинкова был билет в Киев с вылетом через два дня после задержания Бояршинова. Он сказал жене, что выезжает в аэропорт, но в столицу Украины так и не попал. Александра два дня искала мужа. Позже выяснилось, что его задержали сотрудники ФСБ. По словам Филинкова, в те дни силовики пытали его током, выбивая признательные показания.
«Власти тычут пальцем в меня и говорят, что я должен доказать, что я не верблюд»
По делу «Сети» Филинков провел в СИЗО почти 2,5 года. За это время он несколько раз заявлял о болях в теле после пыток, у него обнаружили межпозвоночную грыжу и прописали препараты из-за возникших проблем с психикой.
По версии ФСБ, Виктор Филинков в 2016–2018 годах вместе с другими членами «Сети» приобрел огнестрельное оружие и овладел навыками его использования, «освоил практические приемы захвата зданий» с целью насильственного изменения конституционного строя. Спецслужбы утверждают, что целью сообщества, в котором якобы состоял Филинков, было «вооруженное свержение власти». В обвинительном заключении Виктору отводится роль связиста.
Прокуратура считает, что Филинков заявлял о пытках с целью опорочить правоохранительные органы России. В качестве доказательства такой стратегии приводится факт, что Виктор официально не сообщал о пытках до встречи с адвокатом «Агоры» Виталием Черкасовым 26 января. Черкасов утверждал, что его подзащитный находился в состоянии шока и что он сам видел следы ударов.
Следы пыток также подтверждали члены ОНК. Но независимое медицинское освидетельствование Виктору так и не провели. Мать встретилась с Виктором только через несколько месяцев после задержания: по ее словам, тогда было холодно и ее сын был в куртке — она увидела лишь шрам на его подбородке.
Когда в Петербурге начались судебные заседания, Филинков почти на каждом заявлял о своей невиновности, доводы обвинения отрицал. «Всё, что я могу сказать: нет, неправда. Бремя доказательства ложится на плечи утверждающего. Но представители власти 2,5 года демонстрируют свою предвзятость, тычут пальцем в меня и говорят, что я должен доказать, что я не верблюд», — говорил он на прениях.
Как рассказывали коллеги Филинкова на суде, некоторым из них он открыто говорил про легальное оружие жены, а ее саму представлял как Ольгу — ФСБ считает, что это ее псевдоним для конспирации. У самого Филинкова, как говорит обвинение, был «позывной» Гена. Виктор же утверждает, что его стали так называть еще в Омске — потому что он иногда смеялся «как гиена».
«Это в его характере, он не признается в том, чего не делал»
Близкие Виктора рассказали «Бумаге», что понимают, почему он отказался от признания, которое теоретически могло уменьшить срок (по словам Виталия Черкасова, после задержания Филинкову предлагали 3 года).
— Это просто в его характере, он не признается в том, чего не делал, — считает мать Филинкова. — Я знаю, как он думает: почему человек, если он прав, должен себя оговорить? Я даже, зная его, не смела просить, чтобы он пошел на соглашение. У меня язык бы не повернулся, это просто невозможно.
Александра объясняет решение мужа «дилеммой заключенного» из теории игр. У двух сторон есть выбор: предать или сотрудничать друг с другом. Предательство несет больший выигрыш для каждого, поэтому предполагается, что рациональные игроки выберут предательство, но если оба предадут, сумма выигрыша будет меньшей, чем при сотрудничестве.
— Условно говоря, когда все участники сфабрикованного процесса не признают вину и настаивают на том, что считают правдой и истиной, то математически снижается шанс того, что всем дадут максимальные сроки, — говорит Александра. — Появляется вероятность, что дело просто развалится. Потому что каждый будет говорить то, что было на самом деле. Но у нас усугубляет всё то, что в Петербурге всего три фигуранта.
Официально другие петербургские фигуранты — Игорь Шишкин и Юлий Бояршинов — о пытках не заявляли. Но после первых арестов члены ОНК узнали, что у Шишкина диагностировали перелом нижней стенки глазницы, многочисленные гематомы и ссадины. Бояршинов же говорил, что в СИЗО к нему приходили сотрудники ФСБ, а другие арестанты угрожали изнасиловать.
В своем последнем слове Филинков заявил, что понимает и признавшего вину Юлия Бояршинова, и сотрудничавшего со следствием Игоря Шишкина (он еще в 2019-м получил 3,5 года тюрьмы). Виктор считает, что они не видели другого выхода.
— Он идеалист. Идеалист, который видит необходимость своей фигуры в истории, который берет на себя ответственность за глобальные процессы, — заключает Аксенова. — Если не будет таких идеалистов, то мы никогда не получим для себя пример того, как должен действовать человек в таких условиях. Может, кому-то покажется, что действия и слова Виктора опрометчивы и заранее обречены на провал — я не буду спорить. Но это необходимость для отстаивания наших идеалов.
