После распада СССР в Россию массово мигрировали грузины, армяне и азербайджанцы. «Бумага» провела социологическое исследование, чтобы узнать, как складываются судьбы их детей в Петербурге.
Социолог «Бумаги» Серафима Бутакова поговорила с 16 молодыми людьми, родители которых переехали в Петербург из стран Закавказья. Во время глубинных интервью мы выяснили, ощущают ли они себя «мигрантами», как сохраняют связь с национальной культурой и сталкиваются ли с ксенофобией. Об итогах трехмесячного исследования читайте в нашем спецпроекте. Полный текст отчета можно посмотреть по ссылке.
Когда в России появились антикавказские настроения, против чего выступали националисты 90-х, как скинхеды боролись с мигрантами и что привело к кризису движения?
Социолог ЕУ Михаил Соколов и социолог НИУ ВШЭ Елена Омельченко рассказывают, как в России развивались националистическое движение и субкультура скинхедов и как с 90-х изменилось отношение к мигрантам.
Михаил Соколов
Профессор факультета социологии и философии Европейского университета
Как были устроены крупнейшие националистические организации 90-х
— В 1990-е годы самыми крупными и заметными националистическими организациями были РНЕ («Русское национальное единство») и НБП (Национал-большевистская партия), во многом представлявшие два разных национализма. В РНЕ был национализм, условно, рабочего класса: в него входили люди отслужившие, военные, охранники, бывшие милиционеры и люди, которые хотели на них походить, для которых военные были образцом.
А национализм НБП, условно, представлял собой национализм интеллигенции. В ней состояли художники, неконвенциональные интеллектуалы и те, кто хотел на них походить, — в большинстве своем студенты или молодые люди студенческого возраста. Хотя региональные отделения НБП сильно отличались одно от другого.
При том что и те, и другие признавали себя союзниками, объединиться у них обычно не получалось — между ними проходила стилистическая граница. Ни у одной из организаций не было четкой идеологии, и они говорили иногда очень противоречивые вещи. В национал-большевистской партии, например, мог состоять кто угодно — от анархо-экологов до неонацистов; РНЕ считало себя идеологически монолитным, но и там был кто угодно, от православных анархистов до тех же неонацистов.
Почему в начале 90-х националисты выступали против евреев и как появились антикавказские настроения
— История русского радикального национализма представляет собой постоянную дивергенцию. Когда всё начиналось в 1990–1991-м, еще была какая-то объединяющая идеология, общая для всех националистических организаций рабочего класса (кроме НБП): «кто виноват — евреи», «масоны стоят за Соединенными Штатами Америки». Был какой-то консенсус по этому поводу.
Националистические организации 90-х были очень ригидны, и их политическое предложение не реагировало на политический спрос. На протяжении 1990-х была сильная кавказофобия: и по опросам, и по средствам массовой информации было видно, что люди были озабочены «кавказцами». Но РНЕ и НБП на это, по правде сказать, слабо реагировали.
Я был на встречах РНЕ в 1990-е годы. Туда приходили люди и начинали рассказывать, что у них в районе кавказцы, а РНЕшники говорили, что за этим стоит «жидомасонский заговор», — но людей этот заговор не интересовал совершенно, а РНЕ ничего другого не могло предложить. Массовое настроение тогда ушло очень далеко от традиционного антисемитизма.
Интересно, что сегодня само по себе это обозначение, этноним, просто исчезло: все знают, что те, кого раньше называли «кавказцами», состоят из армян, грузин, чеченцев, азербайджанцев — и это разные группы. Но тогда они схлопывались в одну категорию.
Траекторию антисемитизма было легко объяснить: это было очень советское явление. Существовал образ доцента-еврея, который отдал детей в музыкальную школу, — «а я работаю на заводе и вкалываю, пока он, паразит, перекладывает бумажки» — это буквальная цитата из того, о чем говорила клиентура РНЕ. Это был такой сильный классовый рессентимент.
Но в 90-е годы доцент превратился в нищего бюджетника и никакой зависти не вызывал, и вспоминали о нем в основном в контексте «дать денег российской науке». В 90-х был Березовский и семибанкирщина, и они немного подпитывали гаснущий советский антисемитизм. Но потом и их не стало.
Почему кавказцы пришли на смену евреям и стали таким универсальным негативно воспринимаемым образом? Сложно сказать, я не рискну однозначно предполагать что-то. В 90-х по всему Кавказу шли войны, от которых люди бежали, кто куда мог. В связи с чем количество «понаехавших» в российских регионах, видимо, действительно сильно выросло. Те, кто жил там раньше, внезапно начали сталкиваться с большим числом людей, говоривших на другом языке, чем они видели вокруг себя прежде.
Поскольку приезжим надо было куда-то встраиваться, а состояние российской экономики было печальное, они занимались чем могли: например, розничной торговлей — одной из немногих развивавшихся отраслей, где можно было как-то себя прокормить. И, наверное, где-то действительно конкурировали с местными, которые теряли работу и тоже вынуждены были идти в торговлю. Поскольку рыночная конкуренция в то время часто принимала характер погромов и поджогов, всё вместе это, видимо, слилось в ощущение угрожающего нашествия в глазах значительного числа людей. Но вряд ли это вся история.
Почему националистические организации в 90-х скорее сдерживали уличное насилие, чем провоцировали его
— РНЕ и НБП никогда не были особенно склонными к повседневному насилию. Организации, ориентированные на прямое насилие, появились уже позднее. Пример — БОРН («Боевая организация русских националистов»): эта группа действительно изначально собиралась кого-то убивать, и планирование убийств было для нее главной активностью (члены группировки совершили 11 убийств; среди жертв БОРН были мигранты, антифашисты, а также журналистка Анастасия Бабурова и адвокат Станислав Маркелов — прим. «Бумаги»). Ни одна группа 1990-х годов так не работала.
Подозреваю, что как раз если бы РНЕ не функционировала, то какого-то низового насилия могло быть значительно больше. Потому что когда ты руководишь организацией, ты не хочешь, чтобы она выходила из-под контроля. Даже если ты готовишь вооруженное восстание, тебе не нужно, чтобы оно началось раньше времени. Поэтому ты удерживаешь своих людей от того, чтобы они пошли что-то громить.
В РНЕ из-за этого возникала большая неудовлетворенность: приходили молодые энтузиасты, а их пытались отправить на строевые учения или изучать идеологию. Они спрашивали: «Ну когда же?», — а им говорили: «В свое время».
Поэтому, возможно, праворадикальные группы скорее снижали уровень насилия, чем его провоцировали. При этом то насилие, в котором все-таки оказывалось замешано РНЕ, было не идеологическое, а коммерческое. Это были 1990-е годы, у людей с военной подготовкой [из РНЕ] был большой соблазн пойти кого-нибудь «крышевать». Но занимались они этим для заработка, и «крышевали» вовсе не по этническому признаку.
Как скинхеды нападали на мигрантов и как силовики боролись с националистами
— В 90-е вообще было много насилия — по самым разным поводам. Но если мы говорим об организованных и политизированных уличных нападениях, то связаны они как раз с появлением [в России] скинхедов.
Скинхеды возникают в конце 90-х — как импортированная субкультура. Вначале они еще искали себе темнокожую жертву. Например, один из первых получивших широкое освещение эпизодов произошел в 1998-м, когда московский скинхед Семен Токмаков избил охранника американского посольства. Но даже в крупных мегаполисах темнокожих людей было мало. Поэтому произошла неизбежная переориентация агрессии — прежде всего на Центральную Азию и исламские регионы России.
Как субкультура скинхеды сошли на нет в средине 2000-х вследствие довольно сильного пресса силовых органов. Школьников, которые выглядели как классические скинхеды, задерживали на входе в метро, с ними вели профилактические беседы, записывали в детскую комнату милиции — в общем, убеждали, чтобы они так не выглядели. Это помогло. А без внешнего маркера молодежная субкультура не очень жизнеспособна.
При этом сами люди остались, и их убеждения тоже. Но они слились, например, с футбольными фанатами. Сейчас символика, которую носят ультраправые, скорее футбольная, а не политическая. Но масса людей носят такую же, вовсе не разделяя их убеждений.
Как и почему националистическое движение разделилось в 2000-х
— В начале 2000-х в националистическом движении окончательно оформились три течения, которые прослеживаются и сегодня. Сохраняется общность среды: то есть их члены по-прежнему считают друг друга националистами и как-то иногда взаимодействуют, но между ними существует пропасть по ключевым вопросам.
Одно из направлений, в котором происходила дивергенция, представляли скинхеды: это была жестко расистская часть [националистического движения], антиисламская, в основном ориентированная против мигрантов из Центральной Азии, в меньшей степени — против мусульманского Кавказа. В последнее время эта категория представлена людьми типа БОРНа. При этом она интересным образом проевропейская — в смысле единства с «Белой Расой». Петербург был одним из центров идеологического базирования европейски ориентированного расизма — регион ближе к Европе.
Вторая группа — это имперцы. У них есть понимание, что нельзя создавать империю, демонстрируя при этом открытую ксенофобию в отношении этнических групп, из которых эта империя состоит. Поэтому все должны быть каким-то образом интегрированы и счастливы вместе. Имперский национализм вынужден быть толерантным.
Эти группы [имперцев и расистов] интуитивно ощущают себя идеологически похожими: самообозначение как «националистов» сохраняется и они даже признают таковыми друг друга. При этом шансов объединиться у них мало. Одни «воюют» с США и пытаются создать многонациональную империю, куда войдет так много территорий, как возможно, а вторые хотят отказаться от Кавказа и влиться в Европу. На Донбассе добровольцы из этих двух лагерей присутствовали по разные стороны фронта.
Третья группа — это те, кто вырос из мистического национализма вроде национализма РНЕ. Это такие православные фундаменталисты, сейчас публично не очень заметные. Они сохранили исходный антисемитский заряд, но потеряли большую часть влияния.
Где-то к 2007 году это разделение [в националистическом движении] было совсем непоправимо. Примерно до 2013 года представителей всех течений еще можно было встретить вместе на Русских маршах, но потом и они развалились.
Елена Омельченко
Директор центра молодежных исследований НИУ ВШЭ
Чем российские скинхеды отличались от зарубежных
— Российское скинхедство — достаточно противоречивое явление. Сама идеология берет начало в глобальном движении, существовавшем прежде всего в Британии, Германии, Скандинавии. Его ключевой тезис связан с расизмом. Расизм — это не [то же самое, что] ксенофобия. Это специфический идеологический фокус, который ориентирован на цвет кожи, биологические и генетические признаки человека, а не на этничность.
Расистское крыло как таковое странно вписывается в русский [контекст]. Например, в Воркуте, где мы проводили исследование, на тот момент [в середине 2000-х] был только один чернокожий парень (Елена Омельченко несколько раз ездила в Воркуту и исследовала местное скинхедское сообщество. В 2010 году вместе с Хилари Пилкингтон и Альбиной Гарифзяновой она опубликовала книгу «Русские скинхеды: Открытия и переосмысление субкультурной жизни» — прим. «Бумаги»).
Сложности в интерпретации идеологии скинхедов в России связаны еще и с тем, что это страна пережившая и победившая фашизм. А скинхедское движение напрямую ассоциируется с Mein Kampf и нацистской, национал-социалистической идеологией. Они действительно читали эту литературу и каким-то образом соотносили ее со своим опытом.
Другой противоречивый момент заключается в том, что российские скинхеды не соответствуют классической картине движения. С точки зрения ключевого утверждения скинхедства, нормативным образцом служил англосаксонский, немецкий [тип] — и славяне точно не вписывались в эту систему. Поэтому в России происходила переработка этих идеологических противоречий.
Российское скинхедство возникло на волне субкультурного бума в 1990-е годы. Первоначально это была субкультура с очень жесткой идеологической системой: с четким правилом входа и выхода из группы, с доказательством своей принадлежности, с участием в обязательных практиках.
Идентичность скинхедов обосновывалась через идею того, что Россия в опасности: у нее существуют внутренние враги, а скинхеды — единственные истинные патриоты и защитники России, которые более категорично выражают мысли и чаяния настоящих русских людей.
Очень четко прослеживается вопрос крови: [согласно идеологии скинхедов] нужно следить за чистотой браков, чтобы рождались «нормальные» дети исключительно славянской этнической идентичности. Активно шла борьба против того, чтобы девушки дружили или вступали в любовные отношения с этнически «другими», в нашем случае — кавказцами.
[Скинхеды выступали] против «спаивания» русского человека, против наркотиков. Здоровый образ жизни прочитывался специфическим образом — как формирование маскулинизированного тела бойца, которое готово к защите и бою.
Таким образом, среди скинхедов четко прослеживалось убеждение, что они защищают Россию от угрозы со стороны мигрантов, которые отбирают рабочие места, женщин и специально распространяют наркотики, чтобы сделать молодежь безмозглой.
На кого нападали скинхеды и почему драки для них были нормой
— Для скинхедов был характерен определенный стиль жизни: тренировки, битвы, драки. Были какие-то вылазки в город, чтобы внимательно следить за порядком. Например, [в Воркуте] скинхеды ходили маршем по улице — и разбирались со всеми, кто не попадал под их представления о нормативности. Естественно, это были геи, лесбиянки и все те, кто, по их мнению, нарушал гендерные порядки.
В каждой субкультуре есть ядро, которое держит группу. Здесь первоначальной субстанцией были патриархальные ценности, гендерный порядок, жесткая маскулинность. Присутствовал и революционный момент, связанный с изменением общественного строя, борьбой за справедливость: у скинхедов был очень высокий уровень критичности к власти. С другой стороны, у группы, которую мы изучали, были связи с политикой и с милицией.
[Насилие для скинхедов] было нормой. Нам рассказывали, что особенным уважением пользовались скины, у которых были в списке убитые или побитые. Часть из этих историй, как мне кажется, фантазии, часть — правда. При этом это была достаточно продвинутая молодежь, которая увлекалась историей, политикой. Это не были группировки, какие были, например, у гопников.
1990-е — это период, когда никому особенно не было дела до молодежи. В этом смысле такие гомосоциальные сообщества, мужские братства, гарантировали, во-первых, разделенность картины мира, а во-вторых, защиту в любой ситуации. В данном случае [скинхедов] тебе дают определенное превосходство, право на власть, на контроль, на наведение порядка. Ты получаешь индульгенцию на то, чтобы решать, кто прав, кто виноват. Это право подкрепляется авторитетом группы.
С чем был связан кризис скинхедского движения и что с ним сейчас
— Впоследствии скинхед-движение начало фрагментироваться на отдельные группы: наци-скины, красные скинхеды, зеленые скинхеды и бонхеды. Уже с середины 2000-х говорить о скинхедах было некорректно, потому что как такового движения не существовало — были разные типы скинхед-идентичности. Националистически ориентированные идеи были выражены у них в более мягкой или более жесткой форме. Самая жесткая — у наци-скинхедов, но это была небольшая группа.
Бонхеды — это специфическая трансформация эстетики [скинхедов] с гопнический чертой (термин «бонхед» (от английского bonehead — «балбес») используется для уничижительного названия неонацистов и националистов, копирующих стиль скинхедов — прим. «Бумаги»). Бонхеды восприняли исключительно внешний имидж, а также способность драться, нетерпимость к другой идеологии и ярко выраженные националистические настроения. Главным их противником становятся антифа, которые как раз сформировались как прямой ответ на развитие скинхед-движения. Это была не субкультура, а скорее уличная полугражданская активность, вызванная стремлением бороться с расширением националистического пространства.
Скинхеды ушли, но их идеи перерабатываются и используются в мейнстриме. В частности, националистические настроения [переняли] бонхеды, «Русская пробежка», «Русский марш».
Исследования показывают, что чем младше поколение, тем оно толерантнее. Молодые люди — особенно в Петербурге — воспитываются в ситуации разнообразия повседневности. То, что происходило тогда [в конце 90-х] и что сейчас переживает Европа, — это реакции первого этапа: когда в городе, в твоем окружении вдруг появляется много людей, которых ты не можешь четко определить. Поначалу они всегда вызывают настороженность, тревогу, а иногда и страх. И тут, конечно, помогает ксенофобия.
Но [в Петербурге] жизнь взяла свое. Все классы смешаны, дворы наполнены разными детьми с разными мамами, которые друг с другом общаются. Происходит рутинизация этих практик. [Националистические] настроения существуют, но несмотря на это, постепенно формируются устойчивые модели толерантного поведения.
