После распада СССР в Россию массово мигрировали грузины, армяне и азербайджанцы. «Бумага» провела социологическое исследование, чтобы узнать, как складываются судьбы их детей в Петербурге.
Во время глубинных интервью мы выяснили, ощущают ли они себя «мигрантами», как сохраняют связь с национальной культурой и сталкиваются ли с ксенофобией. Об итогах трехмесячного исследования читайте в нашем спецпроекте. Полный текст отчета можно посмотреть по ссылке.
В 1990-е годы в Россию массово приезжали мигранты из бывших союзных республик — в первую очередь Грузии, Армении и Азербайджана. Отдел исследований «Бумаги» изучил, как складывается жизнь детей мигрантов в Петербурге. Для этого социолог Серафима Бутакова провела глубинные интервью с 16 молодыми людьми, чьи родители приехали из стран Закавказья.
Как петербургские грузины, армяне и азербайджанцы относятся к национальным традициям и культуре, сталкиваются ли с ксенофобией, на каком языке общаются с друзьями и родственниками и что чувствуют, приезжая в страны родителей? «Бумага» публикует итоги исследования.
Отдел исследований «Бумаги» поговорил с 16 детьми мигрантов. Они оканчивают ведущие вузы и работают в престижных сферах
«Бумага» провела качественное исследование среди молодых людей, которые родились с 1988 по 2000 годы, окончили среднюю школу в Петербурге и у которых хотя бы один родитель приехал из Грузии, Армении или Азербайджана.
Большинство информантов родились в Петербурге, некоторые переехали сюда в раннем возрасте. Все они успешно встроены в социальную структуру общества. Они учатся или уже закончили обучение в крупных петербургских вузах — в частности в СПбГУ, РГПУ им. Герцена, НИУ ВШЭ. Респонденты, которые уже работают, в основном заняты в креативных и относительно престижных профессиональных сферах. Среди них есть специалисты в сфере IT, искусства, пиара и моды.
Ни один из информантов не указал, что общается исключительно с представителями своей этнической группы. Их круг общения зачастую связан с университетом, работой, увлечениями и не зависит от этничности. Хотя некоторые респонденты отмечали, что с русскими чувствуют себя свободнее.
— Мои близкие друзья — это русские еще со школы, с которыми я вырос, по сей день мы активно общаемся. Более комфортно я чувствую себя с русскими ребятами. С ними я могу делать всё, что захочу: поехать куда-нибудь потусить в клуб, расслабиться и так далее. С азербайджанцами пытаюсь себя сдерживать.
Большая часть мигрантов из Грузии, Армении и Азербайджана переехали в Россию в 90-е. Некоторые бежали от военных конфликтов, другие приезжали ради работы, учебы или службы
Родители большей части молодых людей, с которыми говорил отдел исследований «Бумаги», переехали в Россию в связи с событиями, окружавшими распад Советского Союза, в том числе межнациональными конфликтами.
Почему жители стран Закавказья мигрировали в 90-е
paperpaper.ru
И как на них реагировало российское общество
Родители некоторых информантов — беженцы: в первую очередь это грузины, бежавшие от войны в Абхазии. Родители других остались в Петербурге после службы в армии, учебы в университете или приехали на заработки.
В школе большинство детей мигрантов не сталкивались с ксенофобией, но слышали шутки по поводу своей национальности
Большая часть информантов сообщили, что в детском саду, во дворе и в школе не сталкивались с нетерпимостью. В общении с другими детьми они не чувствовали отчужденности. Например, одна девушка-азербайджанка рассказала, что быстро обзавелась друзьями и была в своем классе старостой: «Не возникало вопросов, почему я темнее, а кто-то светлее».
Тем не менее многие отмечали, что в младших и средних классах им приходилось слышать шутки по поводу национальности в свой адрес, хотя это не приводило к травле. Но с ней пришлось столкнуться двум респонденткам: они отметили, что травля оставила неприятный след в их жизни.
— У меня просто не было друзей. В первой школе меня просто не принимали… Я, еще будучи ребенком, поставила на себе крест и думала, что люди здесь меня никогда не примут. Но в новой школе я поняла: то, что я немного отличаюсь, может быть моей изюминкой; это неплохо — отличаться.
Некоторые информанты связывают издевки с государственной антимигрантской риторикой, а кто-то считает, что насмешки в школе возникали из-за желания детей самоутвердиться за счет других или «найти крайнего».
Все респонденты отмечают, что на данный момент не сталкиваются с ксенофобией в свой адрес. Они считают, что в целом российское общество сейчас более толерантное.
Большинство информантов с детства знают русский, а на национальном языке общаются в основном в семье
Информанты «Бумаги» говорят на русском языке с детства. Многие отмечают, что их родители говорили на русском еще до переезда, так как учили его в школе или бывали в России.
Большинство респондентов говорят и на национальном языке, и на русском. С сестрами и братьями они обычно общаются на русском, а с представителями старшего поколения — родителями, тетями и дядями — на национальном языке, если помнят его. Многие привыкли разговаривать на национальном языке с матерью, а с отцом больше общаются на русском.
— Дома — армянский. А [в обществе] — русский. Получается, это мой родной язык, потому что я на нем думаю. Моей маме немножко обидно, что я думаю на русском. Что поделать.
Одна респондентка — азербайджанка — отмечает, что она билингв: «Мы разговариваем на двух языках. Так приучили с детства. Бывает, что ругаемся на азербайджанском — это значит, всё действительно плохо».
Часть респондентов отметили, что если не общаются на национальном языке дома, то забывают его. Некоторые, уже будучи взрослыми, стали изучать язык самостоятельно.
Во многих семьях принято отмечать национальные праздники и ходить в церковь. При этом большинство информантов — атеисты
Часть информантов рассказывают, что в их семьях принято отмечать национальные праздники. Периодически некоторые из них ходят на выступления музыкальных и танцевальных ансамблей, приезжающих из Грузии, Армении и Азербайджана. Кто-то также отмечает, что умение исполнять традиционные танцы считается престижным среди членов диаспоры.
— В России народная тематика какое-то время считалась не клевой и не модной: бабушки танцуют свои колядки, что это вообще? А в Грузии это всегда считалось, наоборот, крутым. Если ты хочешь произвести впечатление на свадьбе, — а все грузины хотят произвести впечатление, — ты должен хорошо танцевать.
Информанты из всех трех этнических групп похожи в своем отношении к религии. Большая часть открыто называют себя атеистами. Некоторые объясняют, что в их семье религия присутствовала только номинально: родители говорили о том, что их национальность предписывает принадлежность к определенной конфессии, но совершение обрядов и следование религиозным заповедям не было обязательным.
— У меня был такой случай в садике. Там на первом этаже продавались канцтовары, среди них были крестики. Я ничего о религии не знала. Просто купила [крестик], бегу к маме: «Мам, смотри, что я купила!» — «Это что такое?» — «У нас так в группе все ходят. А почему я не могу?» — «Пожалуйста, верни, а потом мы с тобой поговорим». И она просто сказала мне, что я мусульманка, у нас другой символ. Вот и всё.
Несколько информантов — в первую очередь армяне и грузины — отнесли церковь скорее к социальному институту, который объединяет людей, чем к религиозному: «Раньше ходила туда часто, а сейчас уже меньше — из-за занятости. Но там очень приятно — со всеми видишься, устанавливаешь новые контакты. Там много молодых людей, людей постарше. Слово за слово, дальше ты уже на чьей-то свадьбе всех узнаешь».
Только одна респондентка указала, что она верующая — мусульманка: читает намаз, но не покрывает голову.
При выборе партнера дети мигрантов не ориентируются на национальность. Но представители своего народа часто кажутся им ближе
В вопросах выбора партнера и создания семьи многие информанты придерживаются несколько противоречивых взглядов. С одной стороны, их не принуждают вступать в брак с представителями своей этнической группы.
С другой, хотя они отмечают, что хотят выбрать партнера «сердцем» и не смотреть на этничность, многие хотели бы связать свою жизнь именно с представителями своей национальности. Респонденты объясняют это «комфортом» и «удобством», а также тем, что это поможет им сохранить национальные традиции и знание языка.
— Установки [на брак с азербайджанцем] как таковой у меня нет, мои родители, в принципе, тоже спокойно к этому относятся. Но всё равно человек [твоей национальности] ближе. В плане семейных отношений это проще, роднее как-то.
Кроме того, часть респондентов указали, что хотели бы найти партнера именно в среде тех, кто переехал в Петербург. «Конечно, хотелось бы, чтобы он был здешний — из-за большой разницы между культурными традициями там и здесь», — рассказывает одна из информанток.
Трое из респондентов «Бумаги» уже состоят в браке, и все — с представителями своей этнической группы, с которыми встретились в Петербурге.
Среди детей мигрантов есть те, кто строго соблюдает национальные традиции. При этом не все из них готовы строить семьи по тем же принципам, что и родители
Некоторые информанты рассказывают, что среди представителей национальных диаспор много тех, кто сохраняет традиционные ценности, принятые в кавказских семьях. Более того, иногда они делают это даже более последовательно, чем в стране происхождения.
Одна из респонденток уточняет, что такое отношение к традициям связано с тем, что дети мигрантов живут специфическими представлениями о родине родителей.
— Нам Грузия запомнилась из рассказов родителей о тех временах, когда они там жили… Это культ семьи, отца. Девушка должна быть опрятно одета, юбка — закрывать колени. Мы видим Грузию такой, какой она была раньше. Сейчас там впитываются европейские ценности.
С другой стороны, многие респондентки — в особенности азербайджанки — во время интервью отмечали, что не хотели бы строить семью по тем же принципам, что их матери или родственницы в «родной» стране. Они не готовы терять право выбора жизненного пути и предпочитают не только реализовываться в качестве матери, но и строить карьеру.
Дети мигрантов часто идентифицируют себя как представителей национальности. Но возвращаться на родину родителей они не хотят
Решающую роль в самоидентификации для респондентов играет этничность, а не религия. При этом чаще всего при описании собственной идентичности информанты используют метафору «границы» или «середины». «Ты и здесь не до конца русский, и там не до конца грузин. Всегда посерединке», — говорит одна из респонденток.
Многие респонденты считают, что им было бы тяжело уехать в родную страну родителей из-за разницы в менталитете. Например, одна из респонденток сказала, что ее смущает традиционное отношение к женщинам в Азербайджане и ей кажется, что там «всё очень зажато».
Другая респондентка отмечает, что не всегда может чувствовать себя «своей»: «В Азербайджане сразу понимают, кто там родился, а кто здесь. Относятся к тебе доброжелательно, но есть такой момент».
При этом для некоторых очень важно быть частью диаспоры.
— Мне кажется, быть частью диаспоры, особенно армянской, — это что-то особенное. В Армении, например, я общалась с представителями зарубежных армянских диаспор — и они меня вдохновляли, они были какие-то другие. У меня нет акцента, когда говорю на армянском, но, видимо, у меня узкий словарный запас, и люди понимали, что я не из Армении. Слово «диаспора» на армянском звучит как «спюрк». И они его воспринимают так: о, спюрк! Значит, крутая.
Некоторые респонденты, наоборот, пытаются отделить себя от представителей своей этнической группы или кавказских народов в целом. Например, один из информантов — азербайджанец — замечает: «Я удивляюсь, как они существуют в таком мирке, который никак не связан с жизнью в мегаполисе типа Петербурга. Не могу с ними долго контактировать».
Одна из информанток, азербайджанка, вспоминает, что какое-то время даже не говорила на родном языке родителей, поскольку ей не хотелось иметь ничего общего с азербайджанцами, которых она встречала в Петербурге. Однако ее отношение к культуре изменилось после знакомства с жителями Азербайджана, которые разделяли ее взгляды и убеждения: «И мне захотелось изучать свой язык, правильно на нем разговаривать и быть причастной к своей культуре».
В Петербурге есть национальные культурные организации, объединяющие молодых грузин, армян и азербайджанцев
Отдел исследований «Бумаги» общался с представителями молодежных национальных организаций города: Союзом Азербайджанской Молодежи Санкт-Петербурга (САМ), Армянской молодежной организацией «Нор Серунд», «Тергдалеулеби — Молодые грузины Петербурга» и «Таоба — Грузинские студенты Петербурга» (раннее — «Грузины СПбГЭУ»). Они имеют разный юридический статус, но так или иначе взаимодействуют с диаспорами и связаны с Санкт-Петербургским Домом национальностей.
Все организации — некоммерческие и занимаются в большей степени культурно-просветительской деятельностью: проведением праздников, памятных вечеров, спортивных мероприятий, выступлений национальных ансамблей. Они объединяют инициативных грузин, армян и азербайджанцев, но заявляют, что открыты к представителям любой национальности.
Представители организаций похожим образом формулировали основные цели этих сообществ. Это, в первую очередь, объединение молодых представителей этнической группы, продвижение культуры и языка. Некоторые делают больший упор на поддержку мигрантов и помощь в социализации в российском обществе, а кто-то стремится наладить контакт внутри этнической группы и сохранить национальную идентичность.
Представитель одной из молодежных грузинских организаций считает, что отсутствие дипломатических отношений между Россией и Грузией отрицательно влияет на развитие грузинского сообщества в Петербурге. Кроме того, по его мнению, молодые грузины в Петербурге не стремятся к постоянному контакту друг с другом: «Они, по всей видимости, не испытывают интеграционных проблем».
Из четырех организаций самая крупная — армянская «Нор Серунд». Она находится в постоянном контакте с армянской диаспорой и церковью, имеет несколько постоянных направлений деятельности и насчитывает большее количество участников, чем остальные организации. Своей целью «Нор Серунд» также провозглашает объединение армян в Петербурге и популяризацию армянской культуры.
Информанты, которые участвуют в деятельности таких организаций, больше включены в дела диаспоры и участвуют в продвижении национальной культуры: организуют мероприятия, курсы изучения языка и поддерживают связи между собой.
Как мы провели это исследование?
Это исследование основано на качественных методах и в первую очередь отвечает на вопросы «Как?» и «Почему?» Его цель — понять, как функционирует та или иная часть общества, и нащупать глубинные причины социальных процессов.
Основа качественной методологии — «выход в поле»: непосредственное общение с людьми и наблюдение за их повседневной жизнью. Результаты такого исследования более нарративные — они отражают конкретную социальную ситуацию, взгляды индивида, его внутренние конфликты.
Если количественная методология основана на случайной выборке, то в качественных исследованиях используется отбор случаев. Число информантов может варьироваться, однако здесь нет стремления охватить как можно больше людей. Важно, чтобы все случаи соответствовали объекту исследования.
В этом исследовании мы старались соблюсти гендерный баланс, пообщаться с людьми разного возраста, а также в равной мере охватить детей мигрантов из Армении, Грузии и Азербайджана.
