На стихийной акции 2 февраля в Петербурге задержали более 250 человек — многие из них провели ночь в отделении без воды, еды и возможности поспать. К ним также не пускали адвокатов и волонтеров. Некоторые петербуржцы получили штрафы, часть отпустили домой под обязательство прийти на судебное заседание.
«Бумага» поговорила с пятью задержанными на акции — вот их истории.
В пресс-службе МВД по Петербургу и Ленобласти «Бумаге» не смогли оперативно прокомментировать ситуацию. В пресс-службе ГУ Росгвардии по городу и области отказались от комментариев.
Задержанная
— Мы с подругой вышли на митинг к Гостиному двору, прошли по Невскому в сторону Дворцовой. Там нас задержали и сопроводили в автобус. Это был не автозак, а обычный рейсовый автобус, довольно комфортный. Нас держали в нем 1,5–2 часа. В 21-й отдел полиции мы приехали около часа ночи.
В отделении к нам пришли два человека без опознавательных знаков и костюмов, сели и начали заполнять анкеты на каждого. Когда очередь дошла до меня, я спросила, кто они и как к ним можно обращаться, когда нас отпустят и почему задержали. Один сказал, что не знает и не работает здесь, а представляться не будет.
Во время опроса для анкеты я назвала данные, которые не была обязана говорить, но так вышло. Спрашивали о семейном положении, детях, адресе проживания, телефоне. Еще про судимости и татуировки. После часть из них ушла составлять протокол (это было в районе трех часов ночи), а вернулась только в 9 утра.
В течении этих шести часов мы спали на полу, на стульях, два человека без опознавательных знаков следили за нами до 8 утра. Я лежала на полу, вздремнула на полчаса. Агрессию никто не проявлял, но было очень неудобно. Из плюсов — нам давали воду, можно было сходить в туалет. Но нас не кормили, хотя мы просили об этом.
В 9 утра сменилась смена — пришли две очень бодрые женщины-блондинки. Когда они узнали, что у меня дома остались двое детей с отцом, они спросили, не вызвали ли им органы опеки. Я спросила: «Вы мне угрожаете?», на что получила ответ: «Ну, может, отец не справляется». О том, что у меня двое маленьких детей, я говорила и на допросе. Заполнила заявление, что меня надо отпустить по этой причине. Его приняли и выдали мне талон-уведомление.
Эти две женщины заставляли проходить дактилоскопию. Говорили, что те, кто отказываются, получают 30 суток. Это явно была угроза. Когда кто-то еще отказался, они уже сказали о десяти сутках. Почти все подписали отказ от дактилоскопии.
Около часа дня нас всех отпустили, мне выдали копию протокола (нам вменили статью 20.2 ч. 6.1.). Я не писала объяснение и сказала, что на суд не приду, подписала отказ. Когда я спустилась вниз, меня провели через дежурную будку и сказали встать у стены, чтобы сфотографироваться. Я отказалась. Тогда мне сказали сфотографироваться с руками у лица. Я так и сделала, но зашел какой-то мужчина и заявил, что так нельзя.
После этого час я просидела в комнате три на два метра еще с двумя людьми, которые отказались фотографироваться. Нам заявили, что пока мы не сделаем этого, то сидим в клетке до суда. В итоге я согласилась на фотографию и меня отпустили, а те два человека остались.
Задержанный
— Меня задержали вместе с другом около метро «Гостиный двор». Мы стояли рядом со входом, к нам подошли пять сотрудников ОМОНа. Не представившись, они попросили документы и сопроводили нас в автозак. Это было в 22:50. Причины задержания нам не назвали.
Когда мы приехали в 64-й отдел, нас сфотографировали, не спросив разрешения. Там мы и просидели всю ночь без еды, воды и какого-либо конкретного объяснения происходящего. Нас поместили в холодный подвал, из гнилого потолка были видны совершенно ржавые трубы, которые протекали и капали прямо на нас, сидящих на скамейках. Под потолком было установлено какое-то устройство, похожее на маленькую колонку и издававшее гнетущий, невыносимый капающий звук, — его мы единогласно проассоциировали с пытками времен Средневековья.
К нам в отдел не пропускали адвокатов и защитников, не передавали еду и воду, которую принесли волонтеры. Сотрудники полиции много раз пытались унизить нас тупыми абьюзивными, экстремистскими и даже расистскими шутками, провокационными вопросами. Один сказал: «Будь моя воля, я бы вообще вас каждого пересажал и избил, чтобы ума набрались. ****** (конец — прим. «Бумаги») стране с таким поколением».
Примерно за полтора часа до освобождения из ОВД нам сообщили, что мы отправляемся в суд, где нас будут судить за «несоблюдение антиковидных мер» в условиях массовых скоплений людей. В ожидании суда мы просидели несколько часов в автобусе. В итоге нас отпустили с подпиской о явке на судебное заседание, приглашение на которое придет в «ближайшее время».
Задержанная
— Мы шли в толпе по Невскому. Когда толпа побежала, нам стало страшно, мы тоже побежали. Свернули в какую-то арку, открыли дверцу, забежали — и тут я понимаю, что приплюснута к земле. Мне порвали колготки и куртку, сказали, сами виноваты. Ниточку с иголочкой не предложили, чтобы зашить, хожу теперь и пух летит. При задержании нас было шестеро, все девочки: трех отпустили прямо там, а остальных повезли в отдел.
Нас доставили в 8-й отдел. Привезли около часа ночи, а оформляли до четырех. Воду не давали, одному молодому человеку на вопрос «Можно воды?» ответили: «Есть кран». Выпустили покурить за это время только один раз, но не всех. Нам с подругами повезло.
Затем нас посадили в «обезьянник» — семь девушек на одном матрасе, на всех одна подушка и два одеяла, потрепанные жизнью и заключенными. Обещали воду и еду, ничего не дали, если бы мне и еще одной девушке близкие люди не привезли еду и воду, пришлось бы голодать.
Выпустили нас в 10 утра, повезли в автобусе к другим двум отделениям, забрали остальных. Около суда мы простояли около трех часов, вызывали по одному, еду и воду не давали. В туалет отпускали под присмотром. Но суда в итоге не было, меня и еще 15 человек отвезли обратно в отдел, выдали расписку о том, что мы обязаны прийти в суд, и отпустили.
Всем, кто побывал в суде, выписали штраф 10 тысяч рублей. Вчера сотрудники полиции говорили, что тех, у кого будут адвокаты, сразу на 10–15 суток посадят.
Задержанный
— Я шел в составе колонны примерно из ста человека — от Аничкова моста до Малой Садовой, потом к Манежной, а затем на Невский по Караванной. Когда со всех сторон начали подъезжать машины [силовиков], люди пытались придумать пути отступления. Я добежал до угла Инженерной и Кленовой, к тому моменту вся колонна уже рассеялась и рядом никого не было. На Садовой меня догнали.
При задержании трое били меня дубинками по спине, рукам и ногам. Я удержался на ногах и закрывал голову, еще один сотрудник дважды ударил меня шокером. Видимо, эффект его не впечатлил, и он ударил третий раз. После него я вскрикнул и упал. Это произошло рядом с машиной, куда меня и погрузили. Никакого сопротивления я тогда не оказывал. Сотрудник с шокером ударил меня кулаком в ухо, когда меня вели к машине трое его коллег. Как я понял из разговоров, их разозлило то, что я заставил их побегать.
В целом, я сейчас в порядке: меня не били по голове, в пах и область сердца. Я ощущаю места ударов, но мое состояние не критично. Судороги от шокера прошли примерно за полчаса. Врача не вызывали, а я не просил медпомощи. Скорее всего, не буду обращаться вообще.
Ночь я провел в 78-м отделе полиции. Около трех часов меня отпустили под обязательство явки. Сотрудники отдела вели себя вежливо и корректно. Им самим вся эта история с политическими не нужна была совсем. Но условия там, конечно, не приспособлены для таких сценариев: мест для сна, постельного белья и горячего питания не предоставляли. Этого просто не было для десяти человек.
Воду и еду в отдел передали волонтеры — спасибо им. В противном случае нам предлагалось лишь набирать воду в туалете, а туалет там… я думал, таких нет уже. Поспать удалось только сидя — точнее я подремал минут 15.
Утром на нас составили протоколы, провели досмотр, забрали шнурки, ремни, все ценные вещи и развели по камерам. Парней — по трое в двухместные камеры, а единственную девушку оставили сидеть в коридоре. В камере кроме бетонных стен и лавок было одно одеяло. Но там удалось кое-как прилечь, и я проспал два часа.
Задержанный
— Меня жестко задержали на Невском, это попало на видео. У меня болит нога, я прихрамываю. Я просил другого задержанного попросить полицейских вызвать скорую, тот сказал, что скоро к нам спустится начальник, которому нужно объяснить необходимость вызова скорой, но он так и не спустился.
Всю ночь я провел в 7-м отделении. Большую часть времени нас — 22 человека — держали в комнатке 20 на 2 метра без окон. В туалет пускали только в сопровождении и отказывались сопровождать, когда было слишком мало желающих или они были заняты. Не было возможности курить — просто говорили, что запрещено. Не кормили, забрали паспорта, некоторые отказывались выдавать копии протоколов. Зато не били и больше ничего не забрали.
Доставили нас примерно в 0:15, составлять протоколы начали где-то в 03:20 и закончили к семи утра. Адвоката к нам не пустили: сказали, что он нужен только при составлении протоколов, так что и пускать его было нечего. Но к четвертому часу ночи адвокат уже ушел.
Еду нам принесли волонтеры, передачи пускали. Ребята заказали пиццу и что-то еще, но после бессонной ночи есть как-то не хочется. Некоторые спали — кто на полу, кто в углу, кто на импровизированной подушке из одежды и рюкзаков на коленях, но мне поспать не удалось.
Ранее «Бумага» рассказывала: губернатор Александр Беглов заявил, что митинг 31 января нарушил планы на выходной у тысяч горожан. При этом он не упомянул, что именно власти закрыли метро и перекрыли центр Петербурга.
Читайте об итогах январских митингов в Петербурге — если кратко: недовольных всё больше, силовики и протестующие всё агрессивнее, а власть не идет на диалог. Здесь — главное о прошедшей 2 февраля спонтанной акции, где к людям применяли электрошокеры.
